Папа положил на кухонную стойку ланч-бокс и стал вытаскивать использованные лотки, в которых еще совсем недавно хранилась его еда.
– А где мама? У тебя сегодня было большое-большое обследование?
Ханна утвердительно кивнула.
– И как все прошло?
Она сложила губки в поцелуе и пожала плечами.
Мама тихо спустилась по лестнице. Голос отца всегда заставлял ее волноваться.
– Мои девочки в красивых платьях, – сказал он.
Мама встала на цыпочки и поцеловала его.
– С пояском и туфлями смотрелось лучше.
Она взглянула на Ханну покрасневшими глазами.
– Ты что, плакала? – спросил папа.
– Просто устала. И слегка перенервничала.
Он обеспокоенно взял маму за руки. Ханна навалилась грудью на кухонную стойку и не сводила с них глаз.
– Все в порядке? Я имею в виду с нашей… – Он коротко мотнул головой в сторону дочери.
– Да, – сверкнула мама фальшивой улыбкой, – давай поговорим позже, пора готовить ужин.
– Тебе помочь? – Не сводя с нее глаз, он ласково сжал ее ладони.
– Поможешь Ханне с уроками?
– Конечно, älskling[7]. С тобой действительно все в порядке?
Она кивнула, как гремящий костями скелет, готовый вот-вот развалиться. Папа не хотел оставлять ее одну, но в итоге все же протянул Ханне руки.
– Ну хорошо, непоседа, теперь ты и я. Над чем сегодня работаешь?
Ханна схватила учебник, пару смертельно острых карандашей и показала наверх – высоко, под самую крышу.
– Хочешь заниматься у меня в кабинете?
Она возбужденно схватила его за руку и мелким галопом ринулась вперед.
– Звучит здорово.
Поднимаясь по ступеням, папа принялся стаскивать галстук. На лестничной площадке Ханна повернулась и посмотрела на маму. Та стояла, уперев руку в бок и изучая содержимое холодильника. Когда она заметила обращенный на нее взгляд, Ханна улыбнулась и помахала ей рукой. Мама поджала губы.
СЮЗЕТТА
Обычно она готовила Алексу что-то особенное, но сегодня была не в настроении удивлять. Ей просто хотелось поговорить с ним наедине и рассказать о том, что выдала Ханна.
Что это значило? Может, Сюзетта ее не расслышала? Может, это был бессмысленный набор звуков, очередная песенка дочери? Она могла бы поклясться, что уловила акцент. Абсурд какой-то. В честь первых слов Ханны полагалось бы устроить праздник, но Сюзетту терзали сомнения. Если она разобрала все правильно… Если перед ней действительно предстала не Ханна… Может, одна из них сошла с ума? Или сразу обе? А эти пустые глаза? При воспоминании об этом до сих пор колотило от страха.