Если бы Бобров обладал только этими достоинствами, то представлял бы собой просто замечательную личность, однако он был в высшей степени замечательной личностью, потому что интеллектуальная и творческая одаренность удивительным образом сочеталась в нем с абсолютной неприспособленностью к практической жизни в быту, точнее, во всем, что касалось каких-либо действий руками (исключая навык письма) и ногами. Алекс был патологически неловок. Если требовалось забить гвоздь, то молоток в его руках превращался в орудие разрушения и членовредительства, не говоря уже о работе топором или пилой. Был он чуть выше среднего роста и с виду хиловат, но при попытках выполнить какую-либо работу, например в комнате или кухне, по количеству и качеству разрушений мог сравниться разве что с бешеным слоном. Еще хуже дело обстояло, когда Алекс начинал заниматься спортом: если он играл в футбол или баскетбол, другие игроки шарахались от него, как от летящего на бреющем полете штурмовика, потому что Бобров, при том что не умел обращаться с мячом, травмы своими костями, хотя и неумышленно, наносил весьма болезненные. С таким же успехом он катался на коньках – с той лишь разницей, что увечья причинял в основном себе, так как продвинуться с помощью этого спортивного приспособления более полуметра не мог и падал со всего маху, своими движениями напоминая уроненную на пол крышку от кастрюли. Несмотря на все эти выкрутасы, Алекс не был физически слаб и некоторое время не без успеха даже занимался каратэ. Но самой убийственной чертой его характера было то, что он как будто и не замечал своей неуклюжести и неловкости и каждый раз с воодушевлением брался за новое дело, причиняя ущерб себе и окружающим.
И в этот раз Бобров достал из своей сумки колбасу, повернулся к импровизированному столу и уже взял нож, чтобы порезать ее, но Серж был начеку и отобрал у него инструмент, зная, что в лучшем случае пострадает чемодан, служивший столешницей. Он хорошо помнил, как год назад Алекс большим ножом, похожим на штык, прямо на земле открывал банку сардин в масле. Эта процедура происходила на виду у двух хорошеньких студенток, и неисправимый пижон Алекс решил сделать все по-молодецки. Он положил банку на утрамбованный ногами снег, вогнал в нее нож и прошелся им по окружности сосуда. Затем он элегантно взялся двумя пальцами за края банки и, как ему казалось, поднял ее, однако все ее содержимое в виде бутерброда из двух круглых жестянок с сардинами между ними осталось на снегу. Он прорезал банку насквозь и теперь держал в руке аккуратное жестяное кольцо. Рыбу все-таки съели, а Алекс в душе радовался собственной удали. Словом, колбасу Серж порезал сам, и праздничный завтрак продолжился.