Я был на полпути к главной дороге, когда такси наконец приехало. После тридцати минут в мире, в течение которых я был сам по себе, ограниченное пространство машины оказалось неожиданно комфортным. С детства я по нескольку раз в день повторял молитвы, в которых были такие строки: «Я принимаю прибежище в Будде, в Дхарме – учениях Будды, и в Сангхе – просветленном собрании». Теперь я заметил, что принимаю прибежище в такси и благодарен ему за предоставленное укрытие.
Я понял, что думаю о Наропе, ученом настоятеле буддийского университета Наланда, жившем в XI веке. Я знал, что он отказался от своего высокого положения ради поисков мудрости, превосходящей ту, что он обрел в монастырских стенах. Но чего я не знал, так это обстоятельств его ухода. Интересно, был ли он совершенно один. Возможно, за воротами его ждал помощник с лошадью. Так принц Сиддхартха сбежал из отцовского королевства: он доверился своему возничему, и тот помог ему.
Такси мчалось к Гае, мое тело двигалось вперед, в то время как ум устремился назад. Тщательно спланированный отъезд неожиданно показался каким-то неправильным. Несколько недель я воображал, как будут развиваться события этого вечера. А теперь прокручивал тот же фильм в другую сторону – с настоящего момента и назад, – признавая, что можно было бы уйти по-другому.
Мы с ламой Сото вернулись в Тергар около семи вечера, и я сразу же пошел в свои комнаты на втором этаже дома. Мое жилье состояло из большого помещения, где я принимал гостей, и второй комнаты, где я практиковал и спал. Дом расположен позади огромного главного храма, где все стены, каждую колонну и потолок покрывает традиционный тибетский орнамент. Огромный позолоченный Будда возвышается за алтарем и смотрит прямо на главные ворота и дальше, на храм Махабодхи. Ранее тем днем я обошел мраморную галерею, которая опоясывает внешние стены, и поднялся на балкончики, смотрящие на главный зал, мысленно прощаясь со всем. К моему дому прилегают гостиница и административные помещения. За этими зданиями находятся общежитие и классы для примерно ста пятидесяти молодых монахов в возрасте от девяти до двадцати лет. Я прошел по всем коридорам, мимо каждой комнаты, не веря до конца, что, возможно, еще не скоро увижу все это. Я планировал оставаться в ретрите по меньшей мере три года и сделал все, чтобы обеспечить быт и обучение монахов на время своего отсутствия. Оставалось только надеяться, что я не упустил ничего важного.