Звонила Ирина Владимировна, которую Мария Александровна про себя называла «свахой» и с которой до последнего времени приятельски перезванивалась. Мать Ольги была деятельной, уверенной в решениях женщиной, чуть старше Марии Александровны. Обе сильно переживали разрыв Ольги и Алексея, жалели семью.
Разрыв – в резкий, словно разрез на теле семьи, на время даже сблизил матерей. Они часто созванивались, пытались говорить с Ольгой и Алексеем, но молодым было не до них. Тогда Мария Александровна увидела пропасть между сыном и матерью, которая не замечалась раньше и поразилась тому, как эта пропасть разрослась до таких размеров, что и не слышно слова с другой стороны. Она как-то быстро приняла это. Еще раз-два говорила с Ольгой, перезванивалась с Ириной Владимировной, но все реже, и скоро отошла в сторону, решив, что помешает и возбудит злость. И только скорбь по неслучившейся семьи буравила сердце.
И вот Ирина Владимировна без вступлений огорошила ее новостью. Ольга в роддоме. Ты прости мать, не могла против нее тебе раньше сказать, как волчица на меня кинулась, не смей говорит, не думай даже. Отчего понять не могу, не знаю, но сила бешенная такая, психоз наивысший, бог мой что творилось. До смерти она не хотела, чтоб Алексей знал. А теперь что ж. Какая – всё сама. И говорит еще – позвони Марии Александровне, скажи. Пусть, если хочет, приезжает. Только просит до родов Алексею не говорить. Он не знал, и не время еще. Так что приезжай одна пока, а Леше скажем, как срок подойдет.
Столько волнения и страха в голосе Ирины Владимировны, Мария Александровна даже не обиделась. А что если бы они знали? В этом непонятном, строгом решении Ольги на пороге материнства виделось что-то верное. Но хотелось и всплеснуть руками – как же так – уже и роды! Оля в больнице, а никто не знает.
Мария Александровна отключила разговор, как подумала, что едет к внуку. Внуку. Волнения захлестнули ее. Теперь ей есть что делать, есть за кого волноваться. Тут только поняла, что Ирина Владимировна сказала – у Ольги мальчик. У Алексея – сын. Проверки показали отличное здоровье, все хорошо. Внук. Она поверить не могла. Наверное, был бы Алексей женат, была б семья, она думала об этом, ждала. Но теперь это и подумать было нельзя. Как же – внук! Существование этого крохотного человека где-то там, еще в материнской утробе, взволновал ее больше, чем все сообщения, что Ольга в роддоме, что ее Алексей – отец, и она – бабка. Где-то там, думала она и не могла верить, уже есть этот совсем живой, родной человек, и значит всё не зря.