В ту неделю и случилось. Утром, задыхаясь в испуге Ольга схватила его за руку – постель в крови. Он не понял сначала, думал, такое случается в беременности. По ней увидел – плохо что-то. С Ольгой жутко было в те часы, никогда он такой ее не видел.
Слезы, утешения. Он говорил вначале – вместе справимся, ничего, решим. А себе думал – не исправить, не вернуть уже. И чем дальше шли дни, тем больше угнетался он. Такое важное, решительное для них – и не случилось. Стал чаще вспоминать начальный испуг ее, и после, думал, чего же они родителям не сказали, – тоже знак? Да и она ли – хотела? И не от ее ли испуга, нервов, всё случилось? Не обвинял он, права не имел – знал это. Да только стали отдаляться они, точно он сам отошел от нее. Ругал себя за это после, за свою нерешительность, видел что сил у него хватило, как глубины дыхания не хватило поддержать ее – но это после. А тогда расширялась трещина, разрасталась. Они не ругались, не спорили, только холодная, загруженное невысказанным молчание хуже дурной ругани.
День за днем, неделя за неделей, и она первая его прогнала; сказала, так честнее будет. Поговорили – давай разъедемся на время. И получилось – обоим лучше стало. Не только ему, он видел – и ей. Знал, нет у нее никого другого, не было и у него, а только раздельно стало лучше. С того времени Алексей несколько месяцев как жил один.
Природа радовала богатством, всего в ней было вдоволь. «Полная чаша» – так говорят, думал Алексей. Продышавшись, они свернули от озера обратно к городу. Всё в ней в достатке, крепко сшито мастером. Талантливо сотворено; никто не жалуется, не плачется, просто живет. За наше короткое лето птенцы встали на крыло, взросло и налилось зерно в полях, окрепла первогодная поросль. В природе сила, без слабости и сомнения. Не такими виделись люди. У всех кого Алексей знал как-то не так, ущербно, не сыто счастьем. Не складывалось в отдельных жизнях, в семьях, среди всех людей. Жаль смотреть на отдельного человека, на поломанные семьи, на весь неуютный город. Таким неуютным Алексей видел и себя.
Он резко отпрянул – из под ног, точно комья земли, брызнули в стороны пестрые куропатки. Стая скрылась в ближнем овраге, за кустами.
– Там овраг влево уходит, – азартно встрепенулся Иван Николаевич. – Они могли туда пойти.