Вы вот вдумайтесь в вопрос, когда человек умирает? А я скажу вам. Тогда, когда его жизнь никому, а тем более ему самому ненужной становится. Умирать оно, конечно, страшно, но и жизнь такая в тягость. Вот и создаёт в этом случае организм такого человека какую-либо болезнь. А тут не просто человек, жизнь которого в тягость стала, а весь класс бичевский ненужным стал. Вот и вымер.
Но я держусь, хвост пистолетом! Это оттого, что жизнью дорожу, вот и не берут меня никакие хвори… покуда. А может оттого и живу, что сказать много надо. Помру, кто вам поколению нынешнему, беззаботному, о старой бичевской жизни расскажет? Я как последний абориген своего клана – клана бичей.
С чего начать? А вот посижу, покуда совсем не стемнело, подумаю, да и скажу слово. Начать-то оно завсегда труднее всего, а уж, когда сказал слово, потом разговор сам покатится, слово одно за другое цепляться будет, тогда главное в мелочах его не утопить, важного не упустить.
Семён потянулся.
– Спина, будь она неладна, к земле гнёт, да и ноги уже не те стали. Э-хе-хе! – Глубоко втянул в себя воздух. – Последнее время что-то не стало воздуха хватать, курил по молодости много, правда, лет десять как бросил, но отголоски курения дают о себе знать одышкой и частым протяжным с хрипом кашлем. У реки легче, поэтому и обустроился в маленьком посёлке Кармацком, что на берегу старой Оби. А начну-ка я с собак. Как-никак, год собаки.