– Эй, я надеюсь, что после моей откровенности здесь не случится новых жертв? – Марго поняла, что сболтнула лишнего, но тормозить было поздно, оставалось рассказать всю правду до конца.
– Господь с тобой, – поморщилась я, – Какие жертвы? Рассказывай, должна же я знать, не подольют ли мне яду в свадебный кубок.
Моя собеседница с удовольствием взяла на себя просветительские функции. Она приняла торжественный вид, и приступила к сеансу ликбеза.
– Здесь принято выбирать мальчику женщину, когда она может ему понадобиться. Для Робби выбрали Мэгги. Она даже не думала сопротивляться, если тебя волнует моральный аспект: какая крепостная девица в здравом уме стала бы противиться притязаниям господина? А у этой еще, как ты заметила, должно быть, на редкость кроткий нрав.
Я фыркнула. «Кроткий» – слабо сказано. Истинно христианское смирение поработило все существо этой маленькой женщины, не оставив места ни для крохи самолюбия, ни для языческого презрения к опасностям. Впрочем, я, как обычно, стремилась все усложнить – проще, проще надо смотреть на вещи. Таков был здешний миропорядок, и никто не собирался оспаривать его… никто, кроме меня. «Не смей соваться со своим уставом в этот суровый монастырь», – мысленная отповедь самой себе вышла очень убедительной, я даже успокоилась, и прислушалась к тому, что говорила в это время Марго.
– Она родила от него двух девчонок, обе – копия папаши, так что ни у кого нет никаких сомнений на сей счет. Уж не знаю, какому идиоту пришло в голову определить именно ее к тебе в услужение. Можешь не опасаться – на пакости она, по-моему, не способна, но…
– Но ситуация двусмысленная, – закончила я за нее, – и я выгляжу в ней не лучшим образом. Понятно. Попробуем изменить положение дел.
– Не стоит и пытаться, – фыркнула Марго, – Сама понимаешь, не нам с тобой менять обычаи.
– Знаешь, когда меняется неизменное? Когда приходит новый человек, не знающий, что положение дел неизменно, и меняет его. Это очень просто, – гордо обнародовала я чуть подправленный эйнштейновский тезис, – и я как раз и есть такой человек.
Марго недоверчиво пожала плечами. Когда дело касалось ее самой, она была готова при случае реформировать что угодно в этих старых временах. Но к реформам, производимым другими, относилась со здоровым скепсисом академической школы.