Он говорил об этом не впервые, и я хорошо знала, насколько он прав. Будь на месте каждого из Наблюдателей толковый робот, обученный обобщать события и регулярно отправлять отчеты в наш Экспериментальный Институт – уж как бы складно шла их работа… Однако главная ценность Наблюдателей заключалась именно в том, что все они были людьми. Только человеческий взгляд на события ценился высоко, человеческий – и совершенно беспристрастный. Теряя равновесие, Наблюдатель терял себя.
Случалось, они воображали себя богами. И тогда рушили те маленькие мирки, что их окружали, рушили – и исчезали вместе с ними. Бывало, они становились слишком людьми, теряя беспристрастность, и пытаясь прижиться там, где должны были только анализировать. И растворялись в дебрях прошлого, превратившись в простых обывателей. Как бы ни стремились они к этой перемене, я не поручилась бы ни за одного из них в том, что они обретали счастье. Покой и волю, может быть, но не больше.
– И что, ты никогда не вмешиваешься? Ни во что и никогда? – вопросец был из разряда запрещенных.
На самом деле я прекрасно знала, что однажды – из-за меня – Лешка рухнул с высот профессионализма прямиком на жесткую почву сложной исторической ситуации. И, надо сказать, вышел из нее с честью, сумев помочь мне, насколько это было вообще возможно.
Сейчас же я всего только провоцировала его на развитие любимой темы.
– Я вмешиваюсь, – терпеливо разъяснил он мне, – Но лишь в то, во что можно вмешаться… Или в то, во что не вмешаться нельзя. Во всех остальных случаях чем мы незаметнее, тем лучше для всех.
– Завидую, – я на самом деле часто ему завидовала, – Вот мне никогда не удавалось стать незаметной.
– Тебе и не положено. Да и не вышло бы: как можно не замечать такое очарование!
За галантной отговоркой крылась суровая правда. Когда я, покоренная романтикой службы Наблюдателей, попросилась на новую должность, шеф долго смеялся.
– Если ты прикинешься глухонемой, укоротишь свой рост сантиметров на двадцать, и поменяешь цвет волос, тогда, пожалуй… Да, еще придется сделать пластическую операцию: у тебя слишком заметное лицо.
Обижалась я тогда недолго – моя собственная профессия тоже была совсем неплоха.
Но одна мысль прочно засела в голове: нужно учиться быть неприметной, учиться делать свое дело, не привлекая к себе лишнего внимания. Увы, в этой области мне было весьма и весьма далеко до совершенства.