Между прочим, моя гипотетическая свирепость ничуть не отпугнула Марго – так ее на самом деле звали. Она была великой мастерицей задавать «детские вопросы», на которые, в зависимости от крепости нервной системы, следовало оскорбиться, или отвечать с той же прямотой, с какой они задавались.
– Скажи честно, – любопытствовала она, к примеру, – что ты чувствуешь, каждый раз возвращаясь назад?
Я только печально улыбалась. Вряд ли я смогла бы доходчиво объяснить хоть половину своих ощущений. Но, может, полезно было произнести их вслух:
– Не знаю. Иногда мне кажется, что в прошлом осталась часть меня, жизненно важная часть. И обойтись без нее – все равно, что научиться жить без руки или ноги. А иногда я думаю, что каждый раз вместо меня домой возвращается кто-то другой, на вид в точности, как я, но абсолютно другой изнутри. И это тоже, наверно, правда.
– И что… ты всякий раз находишь в прошлом то, что ожидаешь найти? Никаких сюрпризов, ничего… такого?
– Наоборот. Я всякий раз нахожу в прошлом нечто, чего вовсе не ожидала встретить. Что-нибудь, вдребезги разбивающее ожидания от мира, в который попадаю. Следует твердо помнить, что на самом деле все не таково, каким кажется из нашей реальности, дорогая. Все вообще не таково, каким кажется сначала.
– И как же ты… находишь свой путь?
– Путь? Я бы сказала – узкие тропинки. И у каждого они – свои.
– Как ты считаешь, я поступаю правильно? – осведомлялась она на привале, перед тем, как заснуть.
– Нечего лезть на рожон. Тогда ты имеешь отличные шансы прожить в этой эпохе длинную содержательную жизнь, и мирно почить на руках у десятка внуков…
– Все дело в том, что я, – Марго ткнула себя в грудь, – не хочу умирать от старости. Я хочу умереть от любви. Или от ненависти… все равно.
Мне нечего было ответить ей. Встав однажды перед подобным выбором, я выбрала просто жизнь, о чем впоследствии не раз горько пожалела.
Глядя на почти идеальную адаптацию несостоявшейся Наблюдательницы в Средних веках, не верилось, что ею двигало одно желание переменить обстановку. На мой взгляд, была еще какая-то причина. Чуть позже оказалось, интуиция меня не подвела.
– Между прочим, – заговорщически улыбаясь, добавила Марго, – у меня есть тут одно дело… Ну, может, не лично мое, но оно меня касается.
Боже мой, опять загадки! Я бы полжизни отдала за то, чтобы никогда больше не разгадывать ничьих тайн. Но тайны были другого мнения: они преследовали меня с тупой настойчивостью, и слишком часто достигали своего.