– Я тебе уже говорила – ты скоро поймешь, чего я хочу.
– К чему эти чертовы загадки? – воскликнул он. – Я снял тебя в баре. Мы с тобой не пара влюбленных подростков из старшей школы. Мы оба знаем, чего хотим. Так зачем же ходить вокруг да около?
– А у тебя вспыльчивый характер.
– У меня стояк.
– Я все-таки выпью.
– Конечно. – Он налил виски.
Я взяла бокал. Отпила. Потом встала, сняла куртку и повесила ее на стул. И осталась стоять в топе, джинсах и ботинках.
– Так лучше?
– Ух ты, – сказал он. – Ты первоклассная штучка. Мне крупно повезло.
– Теперь твоя очередь.
– Вот это другой разговор. – Он залпом осушил свой бокал и встал.
Это был крупный мужчина, ростом около шести футов и одного дюйма, весом за двести фунтов[4], с крепко сбитым телом. Он стянул с себя футболку, и стало видно, что его грудь покрыта густыми черными волосами.
– Еще, – сказала я.
– Как скажешь. Я никогда не отличался стеснительностью.
Он расстегнул ремень, скинул с ног полуботинки, стянул джинсы и остался стоять в одних только «боксерах» и носках. Насчет стояка не шутка. Он опять опустился в кресло и развалился в нем.
– Иди ко мне, детка. Пора снять с тебя эти ботинки.
Я посмотрела на него и поставила бокал на столик. Достала из сумки мотоциклетные перчатки и надела на руку первую из них. Натянула ее так, чтобы металлические накладки на коже оказались точно над костяшками пальцев.
Он уставился на меня:
– Ты что, кожаная фетишистка?
Я не ответила. Только надела вторую перчатку.
– Послушай, – сказал он, – не знаю, что именно тебя заводит, но садомазо не по мне. Я не из тех, кто любит, чтобы его шлепали по заду, секли или заставляли наклоняться.
Я опустила глаза и снова посмотрела на него:
– А знаешь что?
– Что?
– Думаю, я сегодня не в настроении.
Его глаза сузились от злости:
– Это что, шутка?
– Да нет.
– Перестань гнать хрень.
– А почему бы и нет?
– Ты явилась ко мне, выпила мое бухло, заставила меня, черт возьми, раздеться. Думаешь, я пригласил тебя к себе потому, что мне хотелось поговорить?
– Где твоя подружка? – спросила я.
– О чем ты?
– Ах да, конечно. Сожительница, – сказала я тоном, полным презрения, показывая кивком на фотографию на стене.
– Мы с ней расстались.
– Я все равно не стану с тобой трахаться.
– Ты это серьезно?
– Вполне.
– Ну ладно, – сказал он. – Тогда выметайся отсюда на хрен, чокнутая сучка. Ну же, катись.