– Маш, чего вы так долго болтали! Ты же знаешь, что я без тебя спать не лягу, а глаза уже закрываются!
– Прости, милый, заболтались, всё лето ведь не виделись! – я чмокнула мужа в щёку. – Да, я хотела тебя спросить – где тот свёрток с письмами, который прислала мне тётя Валя?
– Не терпится начать читать? Я в шкаф их положил на верхнюю полку. Знал, что не сегодня – завтра попросишь их отдать. Ты уверена, что тебе нужно знать, что там написано?
– Я и так долго ждала. Ты ложись, я включу настольную лампу и, честное слово, прочитаю только одно письмо! – в это время я уже надела ночную рубашку из хлопка.
– И не будешь плакать? – с сомнением в голосе спросил он.
– Постараюсь читать отстраняясь, будто меня лично они не касаются. Ведь письма написаны были в то время, когда меня ещё не было, или я только родилась. Моя бабушка говорила, что меня в Солнечногорск привезли весной, когда мне исполнилось только девять месяцев. Представляешь, как давно это было?
– Давно. Ладно, не засиживайся! – муж отвернулся к стенке, а я села за стол и развязала пакет. Письма в пожелтевших конвертах лежали стопкой, на углах простым карандашом кто-то проставил номера. Я взяла первое письмо, открыла конверт и вынула исписанный убористым почерком листок в клеточку. С волнением начала читать:
« Привет с Севера! Здравствуй, моя дорогая сестра Валя! Когда я скоропалительно вышла замуж, тебя не было дома, ты училась на курсах и не знаешь многого. Не знаю, что тебе рассказала мама, но она, желая мне счастья, уговорила принять предложение Ивана. Я согласилась не потому, что полюбила его с первого взгляда, а от отчаяния. Ты помнишь Василия, который бегал за мной ещё в школе? Так вот, мы должны были с ним пожениться в июне, а в конце мая он ехал на рыбалку на велосипеде, и его сбила машина. В больнице он умер, не приходя в сознание. Я не знаю, как я пережила этот удар судьбы, я плакала каждый день. А потом, дорогая сестрёнка, к своему ужасу, я обнаружила, что беременна. Ты знаешь нашу маму, она бы, узнав эту новость, просто с позором выгнала меня из дому. А тут Иван. Это был выход из положения, да ещё он сразу предложил уехать к себе на родину. Я в тот момент не решилась признаться ему, что беременна, а потом и подавно, узнав его крутой нрав, решила ничего не говорить. Когда родился сын, а он был худой и бледный, мне удалось всех убедить, что он недоношенный. Рожала я в соседней деревне, что за рекой в пятнадцати км, в небольшой сельской больнице, где работала одна фельдшер, а в помощницах у неё необразованная санитарка. Не хочу тебя пугать, скажу только, что роды были затяжными и с большой кровопотерей. Меня еле спасли, причём, дома меня выхаживала свекровь, давая какие-то отвары трав. Здесь, в деревне, где живут родители Ивана, его мать считают ведуньей. К ней многие приходят за помощью, в этой деревне в больницу в распутицу попасть невозможно даже на тракторе! Я рожала зимой, меня муж отвозил на санях, запряженных лошадью, ведь у родителей очень большое хозяйств – две лошади, три коровы, козы, поросята, куры. Пока ехали, я натерпелась страху – где-то выли волки, а санный след петлял между высоких сосен. И мы ехали одни! Я стонала от боли, да и от страха стучали зубы. Иван не обращал на меня внимания, он вообще молчаливый и скупой на ласку. Когда довёз, передал санитарке и сказал: