Одним словом, со своим батей Макс сразу поладил, заново воспринимая все те несправедливости – как он считал в детстве и которые мальчиком наотрез отказывался понимать – как вполне нормальные педагогические приемы. Хотя в детстве часто злился на родителей. Очень мудро кто-то сказал – «Пока свои дети не появятся, будешь ребенком и не поймешь своих папу и маму». Вот так и сейчас – дважды отец в будущем, Зверь прекрасно понимал своего отца и даже не пикнул, когда тот ему дома устроил выволочку минут на двадцать.
– Скажи спасибо, что башка у тебя раненная, а то бы я тебе сейчас врезал пару раз по ней. Чтобы дурь из головы выбить! – Зверев-старший был, как всегда, прямолинеен и груб. – Это ж надо было удумать – поперся на эти развалины, да еще стал камнями швыряться! Как тебе только башку там не проломили или вообще не отбили?
– Папа, я все понял, обещаю – больше не повторится, – тихо сказал Макс.
Зверев-старший даже немного опешил. Он ожидал, что Максим, как всегда, будет отгавкиваться, пререкаться, переговариваться, а тут вдруг – такое признание. А главное – обещание! Такого еще ни разу не было!
– Ну, надо же! Обещает он…
– Сказал же – обещаю! Глупостями больше не буду заниматься. Есть дела поважнее, – Макс постарался говорить убедительно.
– Какие это дела поважнее? Карбид в костер бросать? По подвалам бегать? С брызгалками? – отец Макса все еще не верил в такие разительные перемены сына.
– С брызгалками ты меня точно не увидишь. Глупости какие! – Макс улыбнулся, вспомнив свои детские шалости. – Гораздо полезнее вон в секцию стрельбы записаться, а не с этими… сосками бегать, позориться…
Зверев-старший совсем растерялся. Сын изменился просто на глазах. Он, конечно, хулиганом не был, наоборот – все свободное время просиживал в библиотеках, читал запоем, но иногда на него, что называется, находило, и он с пацанами все еще играл то в войнушки, то в индейцев, то просто лазил по балкам и оврагам. Хорошо еще, что в новом районе, где Зверевы только-только получили квартиру в новостройке, уже давно не было ни балок, ни оврагов, ни даже строек – остался злосчастный пятачок с опустевшими частными домами, на месте которых через месяц уже собирались строить детский сад. Пока же остатки четырех домов – это было единственное, так сказать, темное пятно на карте новенького рабочего микрорайона.