Замечаю, что перехожу к слишком быстрому ритму и беру почти до основания, потому становлюсь нежнее, снова превращаясь в тихую мышку. Мой танцор оперы и балета, кажется, выгибается и кусает себе руку…
Как еще можно мужика довести до этого? Как-нибудь. Подтверждает:
— Ты с ума сведешь…
Шумно улыбаюсь, не отпуская его изо рта. Он уже едва сдерживается. Это приятно, потому Стас обязан прибавить еще один к своим "семи или восьми", ибо удовольствие также есть в самом дарении эйфории. И я не сошла с ума, возможно.
Снова провожу языком, решаясь облизнуть его весь. Рука тут же скользит в заданном темпе, пока я решаюсь на очередное грехопадение.
Стас ловит мою копну. Я же наклоняюсь к основанию и целую, тут же облизывая. Мне хочется быть с ним, это пугает…
— Довести тебя? Мне никогда не кончали в рот и на лицо, так что ты можешь быть первым.
Он заставляет меня подняться, проговорив:
— Не в этот раз.
Улыбнулась, пропуская толику глупой надежды…
— Другого не будет, милый.
Смотрит в глаза, продолжая держать меня за копну. Я могу дать с собой сделать все, что захочет. Только не надо проникать и снова занимать мою душу.
Стас решает немного иначе, уже в следующий миг потянув меня к себе и тут же поменяв нас местами. Даже сжал мне руки над головой, предостерегая от возможного недовольства…
Но смотреть на красивого мужчину, который готов съесть без остатка, находясь под ним и любуясь им, - разве это не прекрасно?
У Тэми совсем другая красота. Более "грешная", более терпкая. Его разбаловала вседозволенность, и хоть брат думает, что он лишь один раз перешел нашу черту, на самом деле, все впервые случилось намного раньше. Я прощала, каждое утро после одинокой ночи заставляя саму себя строить замки на краю песчаных болот, лишь бы никто не знал, хотя он становился всё мнимо свободнее, его трясина утягивала всё больше "нас". Прощала. Пока не устала себя убивать…
У этого танцора же - океан. И я лишь сейчас подошла к давно забытому берегу, снова любуясь его сутью. Только нельзя забывать, что этот парень точно унес больше жизней, и не заметит, потопив наконец и меня. Будет больнее… будет красивее. Будет опаснее, и даже думать иначе не стоит! Но как же мне его хочется…
Потому я обхватываю его ногами, безмолвно упрашивая прекратить так тянуть. Он же недовольно бурчит и заставляет еще подождать, наклоняясь, прикусывая и смакуя грудь, оставляя на мне одному ему понятные следы.