Мы с Крыловым договорились встретиться в его приёмной, которая
находилась в том же здании, что и департамент безопасности. Сначала
я хотел отказаться от этой встречи, тем более в самом логове Ордена
Инквизиции, но наместник Московский был весьма убедителен.
Для начала он сказал, что именно в здании на Лубянке самая
лучшая защита от случайных свидетелей разговора, а потом намекнул,
что речь пойдёт о том, что случилось со мной и княжной Ксенией
Пожарской в Каньоне. Я был уверен, что рубежники ничего не
рассказали об изгнании демона, но в груди после слов Крылова
появился странный холодок.
У меня было чувство, что меня пытаются ухватить за яйца, и я не
собирался спускать это с рук пусть даже и руководителю столичного
отдела Ордена Инквизиции. Так что через полчаса мы с Вольтом стояли
на Лубянской площади — той самой, где под ликование толпы сжигали
князя Мартынова. Я даже обернулся к каменным столбам, вмурованным в
асфальт, чтобы убедиться, что там пусто.
— Ну что, готов? — спросил я у Вольта.
— Сам же знаешь ответ, — хмыкнул пёс. — Если нам
действительно устроили ловушку, то выбираться вместе всяко веселее,
чем одному.
— Даже спорить не буду, — весело ответил я, и шагнул к
зданию департамента безопасности.
Пропустили нас сразу и без заминок, даже проводили до массивных
дверей на третьем этаже. Сразу видно, что меня ждали — двери
распахнулись, едва я коснулся ручки. Встречал меня лично наместник
Московский.
Стоило мне шагнуть в приёмную, как он активировал какой-то
барьер, похожий не непрозрачную плёнку. Эта плёнка обтянула
кабинет, перекрывая выход и отрезая от нас звуки. Так вот что имел
в виду Крылов, когда говорил о защите от прослушки!
— Рад, что вы согласились встретиться, князь, — сказал Назар
Крылов, сделав глубокий вдох. — Думаю, вы знаете, для чего я вас
пригласил.
— Очень надеюсь, что вы всё же сами скажете, — я неопределённо
пожал плечами.
— Когда-то я пришёл в инквизицию зелёным юнцом, мечтая убивать
демонов и помогать людям, — задумчиво проговорил наместник. — Я
восхищался инквизицией, я верил в неё со всей горячностью
юношеского максимализма. Орден был для меня всем.
Я промолчал, слушая Крылова и не понимая, зачем он мне вообще
это рассказывает. Вольт тоже недоумённо качнул головой и буркнул
что-то о старческих привычках травить байки.