Если бы им удалось это сделать, князя Громова спалили бы на
костре в тот же день. Скорее всего, одержимый сам пришёл бы к
инквизиторам, чтобы попасться.
И вот тут у меня внутри недовольно заворчал расчётливый
прагматик. Согласись я на предложение Крылова, и у меня было бы
прикрытие. Уж такой союзник как наместник точно сумел бы помочь мне
выпутаться из этой щекотливой ситуации.
Про изгнание демонов я ему рассказал, про участие Пожарской
тоже, вдвоём они бы точно смогли бы освободить моё тело от
подселённой сущности.
И это только малая часть того, в чём Назар Крылов мог бы мне
помочь. Тот же статус тайного эмиссара инквизиции сильно упростил
бы мне жизнь. Им можно прикрыться от любых нападок и послать того
же Данилу в дальнее пешее. И этому гадёнышу даже нечего будет мне
противопоставить.
А уж если мы с Крыловым начнём реорганизацию Ордена Инквизиции,
то полномочий у меня будет ещё больше. Пусть я отказался от денег,
это всего лишь бумажки, но от должности отказываться, наверное, не
буду. Как и от плащика, который сиротливо лежит на подоконнике моей
комнаты в санатории. Что ещё?
Мы с учёным в моей голове принялись рассматривать под лупой всех
возможных союзников и врагов. И мы оба пришли к мнению, что
Михаила, Александра и Ксению можно считать друзьями. Они заслужили
моё доверие целиком и полностью.
Также я мог положиться на Дмитрия Пожарского, его брата,
рубежников, с которыми я ходил в Каньон Барабаша и отряд Громобоев.
Алёна, Архип и Захар по умолчанию на моей стороне. Какие-никакие, а
всё же они самые близкие мне люди в этом мире.
Пожалуй, с доверенными лицами всё было ясно. Осталось
разобраться с недругами. С Хранителями понятно — тут или я их, или
они меня. Эти гады открыли Каньон на моей земле, да ещё и
подготовили для меня ловушку. Так что рано или поздно мы
схлестнёмся с ними в бою.
Из людей же самым опасным противником можно считать Влада
Меркулова. Он явно что-то знает об элементалях, раз так отчаянно
пытался выкупить у меня Вольта. Мне уже начало казаться, что все
подставы, включая наёмников, Данилу и ту фуру — дело его рук.
Учёный во мне отмёл половину этих предположений просто потому,
что доказательств у меня не было, только внутреннее ощущение, что
Меркулов мой враг номер один. Сташинскую я не считал — слишком
мелка сошка, неспособная ничего добиться своими силами, а найти
влиятельного покровителя она не сможет, с её-то истерическими
замашками.