– Знаю, – ответил я.
– Нет, не знаешь, – мягко поправил меня Карл, снова устремив взгляд на цветные полотенца, хлопающие на балконе дома напротив. – Ты меня не знаешь. Пока не знаешь.
Я ждал, когда Карл закончит свою мысль, но он просто смотрел в окно.
Тогда я оставил Карла с его воспоминаниями и поспешил к выходу, где меня уже поджидал Вирджил. Он протянул мне визитную карточку. Я взял ее. «Малярные работы Вирджила Грея – коммерческие и бытовые».
– Если хочешь узнать о Карле Айверсоне, – сказал он, – тебе нужно поговорить со мной.
– Вы сидели с ним в тюрьме?
Похоже, Вирджил пришел в крайнюю степень раздражения и заговорил со мной тем тоном, что я слышал в баре, когда парни разговаривали о надоевшей работе или опостылевших женах: сердито, но уступая силе обстоятельств:
– Он не убивал эту девушку. И ты занимаешься ерундой.
– Что? – переспросил я.
– Я знаю, что ты делаешь, – сказал он.
– Что я такого делаю?
– Послушай меня: он не убивал эту девушку.
– Вы что, там были?
– Нет, меня там не было. И нечего строить из себя умника.
Теперь пришла моя очередь злиться. Я только что познакомился с этим человеком, а он вел себя так, будто имеет полное право меня оскорблять.
– Насколько я понимаю, – произнес я, – только два человека знают, что на самом деле случилось: Кристал Хаген и тот, кто ее убил. Все остальные говорят лишь то, во что хотят верить.
– Меня там не было, но я и так знаю, что он не убивал эту девушку.
– Некоторые люди даже Теду Банди верили. – Я не знал, так это или не так, но звучало, по крайней мере, неплохо.
– Он не делал этого. – Вирджил ткнул пальцем в номер телефона на визитке. – Позвони мне. И мы поговорим.
Я потратил бо́льшую часть недели и восемь телефонных звонков на то, чтобы заглянуть в материалы судебного дела Карла Айверсона в офисе государственного защитника. Поначалу секретарша вообще не поняла, чего я от нее хочу, а когда до нее все-таки дошло, она высказала предположение, что дело давным-давно уничтожено.
– В любом случае, – заявила она, – у меня нет полномочий выдавать материалы дела об убийстве каждому встречному и поперечному, который об этом попросит.
После этого она перевела мои звонки на голосовую почту Бертела Коллинза, главного государственного защитника, где мои сообщения, похоже, проваливались в черную дыру. На пятый день, так и не дождавшись ответного звонка от Коллинза, я пропустил дневные занятия и сел на автобус, идущий в деловую часть Миннеаполиса.