Падая, мужчина врезался в подскочивших товарищей, став для них неожиданной помехой и перекрыв обзор. Этих мгновений Дарину оказалось достаточно, чтобы вспрыгнуть на стол и выхватить меч. Уже в прыжке он почувствовал, как что-то звонко и жестко щелкнуло по нагруднику брони, отозвавшись глухой болью в груди, но не причинив особого вреда. Обежав взглядом присутствующих, сильф увидел, что один из них, очевидно, сделав ставку на его противников, целится в него из арбалета. Через весь зал просвистела арбалетная стрела, но, уже готовый к этому, Дарин отбил ее прямо в воздухе. Пристально следящий за поединком главарь наемников повелительно вскинул руку, приказывая остановить стрельбу. Больше выстрелов не последовало.
Тем временем трое нападавших отпихнув упавшего собутыльника, ринулись вперед с мечами наизготовку. Сильф вихрем развернулся, держа клинок горизонтально. Двое успели отпрянуть назад, отделавшись царапинами и ссадинами, но третьему повезло меньше – конец длинного лезвия рассек ему бровь. Кровь залила мужчине глаза, заставив отступить. Двое других с рычанием бросились на выручку. Отшатнувшись от удара ближайшего противника, Дарин вонзил меч тому в плечо. Показалась кровь. Зажимая рану, пострадавший выронил оружие, а его приятель попятился назад, признавая свое поражение.
– Неплохо сработано! – одобрительно заметил Логан. – Можешь считать, что ты принят в наши ряды.
Но Дарин, казалось, не услышал его слов. Он опустил меч и с вызовом обвел взглядом зал, выискивая желающих продолжить потасовку. Но Логан мог бы с уверенностью сказать, что ни у одного из бывших противников, как и у прочих посетителей таверны не осталось такого желания.
Что ни говори, этот самоуверенный малолетний полукровка изрядно его удивил. Не только своими мастерскими боевыми навыками – ему немало довелось повидать их на своем веку. Но за весь свой век главарю наемников еще не приходилось видеть плод союза сильфов и эльфов при исконной взаимной неприязни этих рас друг к другу. А еще у этого парня были очень странные глаза – с узкими, по-кошачьи вытянутыми зрачками, необычно яркого иссиня-зеленого оттенка, делавшего взгляд особенно холодным и пронзительным. Но больше всего поражало само их выражение – угрюмый и безразличный взгляд уставшего от жизни старика на совсем еще юном и ангельски красивом лице.