— Знаешь, похоже, иммуностимулирующее действие в данном случае сыграло ключевую роль, — я старался говорить строго: Шума все-таки своевольничала сейчас и, возможно, своевольничала преступно. — У стингарийских гончих он в принципе очень сильный, может, с такой помощью и справится теперь с инфекцией. Желудок только лечить придется, но это потом. Если выживет.
Детеныш навострил пока еще висячие, но уже скоро обещавшие встать острыми конусами ушки и посмотрел на меня живым, полным любопытства взглядом. Учитывая, что вчера он мог только беспомощно закатывать зрачки, с усилием борясь за каждый вздох, что-то мне подсказывало, что самоуправство Шумы станет для него роковым, но роковым счастливо.
— Прости, Док, — Шума и сама понимала, как сильно накосячила, и теперь стояла передо мной, склонив повинную голову.
— Одного “прости” мало, — я покачал головой. Ненавижу наказывать, но в данном случае без этого было не обойтись. — А если бы это был зарубский кролик с насморком? Или баютун, которого просто привезли на прививку? Этим животным противопоказан токсипрофен! Да мы за них никогда в жизни не расплатились бы, не говоря уже о том, что ты просто убила бы здорового зверя. Почему ты не спросила у меня?
— Я… — Шума шмыгнула носом, но потом набралась смелости и посмотрела мне в глаза. — Я знаю про кролика и баютуна. И спросила бы обязательно. Просто ангипран все равно бы не помог, правда ведь?
— Правда, — я тяжело вздохнул. — Ну вот что мне с тобой делать?
— Но я же поеду в экспедицию? — за жизнь и без того обреченного детеныша Шума, конечно, испугалась больше, чем за перспективу остаться дома, но кровь все равно отхлынула от ее щек. — Док, пожалуйста! Этого больше никогда не повторится! Я буду каждый раз спрашивать, обещаю!
Ну хоть это хорошо. Вообще-то Шума никогда не занималась самоуправством… Кроме вот этого вот раза. А теперь не станет и подавно. Хотя, вполне возможно, что и зря. Детеныш-то, кажется, выживет.
— Да, ты поедешь в экспедицию, — сказал я все еще строго. А в глубине души бушевала смешанная с восхищением гордость. Шумелка — моя ученица, но я никогда не был способен на такие рискованные действия. Что же, как говорят, ученик обязан превзойти учителя. — Но до этого…
— Вымою всю лабораторию! — в первый раз в глазах Шумы было столько энтузиазма от перспективы грандиозной уборки.