Горло дерут непрошеные слёзы. Вместо слов в свою защиту беззвучно открываю рот. Я столько раз тренировалась, чтобы достойно ответить Даниле, и вот он, шанс, но я его упускаю.
— Дань, опять ты нашу «мышку» травишь! — разряжает напряжение между мной и Кротовым бодрый голос Егора. Улыбаясь, как ангел, Лихачёв смахивает с глаз чёлку и бодрой походкой спешит к нам. Вернее, к своему другу.
— Что сказал Палыч? — Закинув руку на плечо Даниле, Лихачёв с нетерпением ждёт ответа.
— Упёртый баран этот Палыч! — цедит сквозь стиснутые зубы Кротов и, наградив меня на прощание предостерегающим взглядом, моментально меняется в лице. Для Егора из загашника достаёт улыбку, голос свой мерзкий переключает на дружеский тон и даже, кажется, расправляет плечи. — Никаких ворот.
— И что будешь делать?
— Играть, Горыч! Что мне остаётся?
— Но…
— Я справлюсь. Не впервой!
Запыхавшаяся, с раскрасневшимися от бега щеками, я возвращаюсь в раздевалку. Прямо так, на спортивный топ, натягиваю толстовку и, наспех сменив бриджи на любимые джинсы, хватаю рюкзак, чтобы поскорее сбежать подальше от школьных стен. Но в дверях сталкиваюсь нос к носу с Машей Голубевой. Когда-то, класса до девятого, мы были не разлей вода: настоящие подруги, почти сестры… Тогда ещё я верила в дружбу… Тогда мне казалось обыденным — без остатка растворяться в другом человеке и верить ему, как себе. Мы вместе играли в куклы, вместе постигали азы макияжа и делали неловкие шаги в поисках своего неповторимого стиля. Ходили в походы, магазины, кафе. Устраивали ночёвки. Под одеялом, крепко обнявшись и дрожа от страха, смотрели ужастики. Держали друг друга за руку, пока родители отчитывали нас за разбитые коленки и взятый без спроса велик отца. Позабыв об уроках, болтали о мальчишках и мечтали о любви, писали записки под носом математички и заливисто смеялись над глупостью Громовой. Теперь же Маша на пару с Улей смеётся надо мной. Время безжалостно разрушает любые замки из песка. Наша дружба с Голубевой оказалась одним из них.
Отвожу взгляд и прижимаюсь к стене. Молча жду, когда Маша прошмыгнёт в раздевалку и займёт своё место рядом с Улей. Мы больше не общаемся. Даже пара слов — за гранью фантастики. Но сегодня Голубева делает для меня исключение:
— Привет! — Она тоже отскакивает от меня, пропуская вперёд.