– Ну что, тварь, нравится насиловать маленьких девочек, причиняя им невообразимую боль? Теперь, перед твоей смертью, я покажу тебе, что такое боль.
Он поднял его за волосы и ножом начал медленно снимать с него скальп, я стоял и смотрел на все это. Мои руки дрожали, и ко рту подходил тошнотворный ком. Когда брат закончил отрезать плоть, он откинул окровавленный кусок кожи головы в мою сторону, и я не выдержал, и меня стошнило перед этим окровавленным волосатым куском плоти, за что брат мне отвесил хороший подзатыльник. Мы забрали эту бедную полуживую девочку и ушли прочь из этого места. После того, что с ней произошло, она никогда больше не говорила, и всю свою короткую жизнь она прожила в монастыре. Я часто навещал ее, пытался заговорить с ней, рассмешить ее, но это было тщетно. Как-то раз я пришел ее навестить, она, как всегда, плакала. Заметив, что я иду, она внезапно подбежала ко мне и обняла, поцеловав при этом и сказав «спасибо» за то, что мы сделали. Больше она не проронила ни слова, а на следующий день она повесилась, прожив пять лет в терзающих днях пережитого. Я постоянно приходил к ней на могилу и рассказывал свои истории о походах, о других городах, о жизни других людей.
В моей жизни было много того, о чем можно рассказать, но один момент изменил ее. Когда церковь потеряла свой контроль в трате денег, устраивая пышные пиры, тратя безумные деньги на себя, тем самым забирая последние деньги с прихожан, отпуская те грехи, которые они еще не совершали, мы с моим братом и еще с несколькими баронами выступили против церкви. Море крови было пролито, но в итоге мы проиграли, нас взяли в плен и приговорили к смертной казни путем отсечения головы. Наутро нас вывели на казнь, весь город собрался посмотреть это представление. Сотни вопящих ублюдков горящими глазами смотрели на нас, священник начал читал молитву об искуплении грехов. Сердце безумно стучало, в горле все пересохло, голова ходила кругом. Помню, как первую двойку обезглавили, вывели моего брата, и слезы покатились из глаз моих. Он встал на колени, положил голову, и последними его словами были:
– Запомните нас, мы бились не потому, что мы не верим в Бога, мы бились, чтобы такие, как они, не делали из себя богов.
Топор взмыл над его головой.
– Брат, я запомню тебя.