– Немного утомилась.
Поневоле она залюбовалась Лаэртом, скользя взглядом по его фигуре. Непривычно было только то, что сейчас с него будто сняли налёт лоска, придав небрежности в одежде, или в ночное время всё выглядело слегка иначе? Он перехватил её взгляд и резко сократил расстояние между ними, взяв ладонь в свои руки и притянув девушку к себе. Он не ожидала от него подобной горячности – ведь его прежнее поведение не давало надежды. Но сейчас она оказалась зажатой в его объятиях и чувствовала его дыхание, пахнувшее какими-то пряностями и табаком. Губы мужчины коснулись её щеки, а затем он поспешно отпрянул, пробормотав:
– Извините. Кажется, что мне на сегодня достаточно бренди.
Фигура Лаэрта растворилась в темноте, поспешно удаляясь. А Эмилия застыла на несколько мгновений, как громом поражённая, гадая, что это было? Она развернулась и пошла за Лаэртом, едва ли не по пятам. И внезапно наткнулась на того, кого меньше всего сейчас хотела бы видеть. Том Томпсон, притаившись за углом, смотрел вслед Лаэрту и, услышав шаги девушки, изумлённо вскинул на неё свои глаза.
– Эмилия? – растерянно спросил он, глядя на её раскрасневшееся лицо, потом перевел взгляд вглубь коридора, куда ушёл Лаэрт, – вы и?..
– Не стоит делать такое выражение лица, Том. Вы не увидели ничего предосудительного!
Наверняка, она ответила слишком резко. А бедняга Том пошёл красными пятнами и остался стоять на месте. Но что он сам делал в этой части дома? Крался за ней по пятам?..
Взгляд Эмилии остаток вечера то и дело устремлялся на Лаэрта, который, будто ни в чём не бывало, беседовал с парой девиц, приглашённых на вечер. И судя по их кокетливым улыбкам и смущенным смешкам, разговор был несколько фривольным. Как это понимать? Эмилия едва высидела до конца вечера и, раздосадованная, поспешно скинула с себя вечерний туалет, устало рухнув на кровать.
И лишь утром она увидела на своём туалетном столике конверт с краткой запиской внутри: «Прошу меня простить. Вынужден был отсутствовать. Примите в качестве моих извинений данное приглашение». Без подписи. Но почерк был настолько коряв и малоразборчив, что его можно было узнать из тысячи – вновь Ровере даёт о себе знать.
– Роза, – кликнула Эмилия служанку, – когда доставили письмо?
– Ещё вчера. Вы уже были на вечере, не решились вас беспокоить.