– Да нет, ещё не очень,– растерянно ответила она, и глаза их встретились, – вернее совсем еще не старый.
Они засмеялись, и Глеб тут же скривился от боли в губе, опять потекла кровь, и он придавил её снегом.
– Конечно, не старый, это ты сама старая, раз некому сумку поднести помочь.
– Танька обещала прийти на вокзал, а не пришла, – Катя продолжала шить,– там продукты, двухнедельный запас. А я там вон живу в общежитии педина, – она указала свободной рукой в сторону вереницы горящих окнами домов. – Почти дошла, да чуть не убили, – она представила весь кошмар случившегося и сжалась вся.
– Ну, ну, все уже позади, успокойся,– Глеб погладил её по голове как маленькую девочку,– так говоришь, Катей тебя зовут, красивое царское имя, а у меня вот некрасивое какое-то скользкое имя. Глеб. Мне не нравится.
– Почему? Нормальное имя, мне нравится, – она оторвала нитку: – Готово.
– Кто нравится? – спросил Глеб.
– Не кто, а что, имя нравится, оно не скользкое, а смелое. Спасибо ещё раз. – Она поднялась. – Ну я пошла!
– А как же сумка? – Глеб тоже поднялся со скамейки, накинул на плечо свою сумку и взял Катин баул.
– Ого, ты что, кирпичи ешь, что ли? – и из губы появилась опять капля крови.
– Стой, ещё рано, кровь течет, сядь,– Катя опять принесла ему чистого снега с центра клумбы, – подержи еще минуту.
На скамейке в стороне лежал платок, белый с синими полосками по краям. Она подняла его.
– Давай я выстираю его. Нужно в холодной воде, а потом в пергидроле. У Таньки есть.
– Как хочешь, можно и выбросить. А в общем, хочу. Конечно, хочу, чтобы ты этот платок выстирала. Буду носить как память о пропущенном ударе от пьяного придурка, – он замолчал на мгновение,– и как память о девушке по имени Катя… с двухнедельным запасом кирпичей.
Они сидели еще минут двадцать, непринужденно беседуя ни о чем и обо всем сразу. Потом он дотащил её сумку до общежития. Из окна второго этажа выглядывала возбужденная Танька и, увидев Катю, тут же выбежала на крыльцо.
– Прости, прости, прости, как есть проспала. Жду тебя и переживаю. Ой, а это кто? – она с интересом взглянула на Глеба.
– Глеб Сергеевич Данилов – носильщик с автовокзала, да вот от тяжести баула на повороте, наверное, задел за угол дома, – он указал на губу,– бывает, травма при исполнении служебных обязанностей, так сказать. Пока, до свидания, на чай все равно не пригласите, не впустят,– он указал на вывеску и прочел по слогам: «Вход по пропускам». И, главное, чаевые носильщикам в нашей стране запрещены, – и повернувшись, быстро ушел в ночную темноту.