– Кто он? – спросил Джек. – Что делает в Риме? Что вас объединяет?
Вероника открыла рот и тут же закрыла его, не вымолвив ни слова. Она посмотрела на свои руки. На ее хорошеньком кукольном лице появилось хитрое, лукавое выражение, она словно раздумывала, стоит ей говорить правду или нет.
– Почему ты хочешь это знать? – Вероника стремилась выиграть время.
– Если бы кто-то попытался убить тебя, разве ты не захотела бы узнать об этом человеке как можно больше?
– Он живет в Риме уже почти два года. Американская армия платит ему небольшую пенсию. Говорит, что его семья очень богата, но, похоже, родные не высылают ему значительных сумм. Сюда приехал изучать кино. Он помешан на итальянском кинематографе. Хочет стать режиссером или продюсером. Фильм с твоим участием я посмотрела благодаря ему. – Она озорно улыбнулась. – Он говорил, что я непременно должна познакомиться с твоей игрой. Я это сделала, верно?
– О господи.
– Он переводит с итальянского на английский, – продолжала Вероника. – Ради денег.
– Он талантлив? – с любопытством спросил Джек.
– По его мнению, да. Он считает себя самым талантливым человеком в Риме.
– А кто-нибудь еще разделяет его мнение?
– Он вращается в среде полуголодных, никому не известных молодых актеров и литераторов; они твердят ему, что он – гений. – Вероника презрительно рассмеялась. – Они ненавидят всех, кто не принадлежит к их кругу. Он написал сценарий, но не может никому его продать, хотя друзья говорят о его опусе так, словно это «Божественная комедия».
– А что думаешь о нем ты?
– Если все гении такие, как он, то пусть ищут себе других женщин.
– Давно вы познакомились?
– Примерно год назад.
– Как долго живете вместе?
Вероника снова заколебалась, выбирая между правдой и ложью.
– Всего три месяца. Он не давал мне проходу. Он очень красив, – сказала она, как бы оправдываясь.
– Да, верно, – подтвердил Джек.
– Я говорила, что не люблю его, – жалобным тоном продолжала Вероника; ее глаза бегали смущенно и лживо, словно сейчас она не беседовала с Джеком, а оправдывалась перед брошенным ею любовником, обвиняя его. – Я сразу сказала ему, что считаю себя свободной и буду встречаться с другими мужчинами, когда пожелаю. Он сначала согласился, но, добившись своего… – Она пожала плечами. – Словом, он стал вести себя как настоящий итальянец. Если я здоровалась с кем-то на улице, для него это была трагедия. Неудивительно, что он любит Рим. В душе он – итальянец. И теперь эта выходка с ножом… – Она презрительно фыркнула. – Я бы хотела потолковать с ним. Чего он добивается – чтобы я спала с ним, признавшись, что влюблена в другого? А я-то думала, у американцев есть гордость.