Вот такой звук я там и услышала. Там водопад шумел, а звон этот
был прекрасно слышен. И я подумала тогда: здесь работает какой-то
мощный компьютер… А что если пещерники охраняют «ключи» от этого
компьютера? Но сколько их, этих «ключей», и как их найти – это была
загадка...
В другой локалке, которую тоже охранял пещерник, никаких
картинок не было. Но совершенно случайно, открывая ворота склада,
мы обнаружили второй «ключ»: ворота были заперты на «липучку», и
когда Андрей оторвал верхнюю, чёрную, часть «липучки», под ней
оказался жёлтый косой крест. И снова я услышала этот звон… Это было
и странно, и наводило на мысль, что этот крест тоже имеет отношение
к тому компьютеру – какая-то его часть...
В общем, как я понимаю, Коррекция – это такая компьютерная
программа. А место, куда мы перешли – вполне может быть… уровнем
компьютерной игры, а то и вовсе какой-нибудь голограммой…
Но я должна объяснить ещё одну вещь: с чего бы это в результате
Коррекции я вдруг заговорила на русском языке, как на родном. Я
ведь сейчас и думаю по-русски…
В тот день, когда мы поехали… ну, просто посмотреть, что вокруг
делается, без цели… Прикидывали, что, может, завернём к сицилийцам
– как минимум где-то в тех краях была ещё одна локалка с
пещерником… Как получится...
Но я чувствовала, что цель всё-таки была. Вернее – что мы всё
равно куда-то приедем, куда нам нужно попасть. Ехали по обычной
дороге, вокруг – лес, и вдруг меня будто кто-то позвал. И возникло
ощущение, что тут есть что-то важное. Вернее – кто-то.
Мы остановились, огляделись, увидели за деревьями огонёк… Пришли
к избушке: поляна, забор с калиткой и бабушка на крыльце. Андрей
сразу определил, что избушка – русская. Ну, и бабушка оказалась
русской.
И рассказала она историю – обо мне. Или не обо мне, а о своей
погибшей дочери. При этом я её слышала и понимала без слов – она
говорила как будто прямо у меня в голове… Но для Андрея –
рассказывала вслух. По её рассказу выходило, что когда моя семья
попала в автокатастрофу и погибла, меня, маленькую, выкинуло через
заднее окно, и я… вроде бы, осталась жива. Но моё тело заняла как
раз незадолго до этого погибшая в другой автокатастрофе дочь этой
женщины, Анечка. Было ей тогда 23 года, она уже много чего знала и
умела, вообще была девушкой талантливой.