Когда я вернулся, меня уже никто не смел так называть. Я стал другим. Почерневшее сердце не давало радоваться жизни, расслабляться. Я потерял вдруг стимул жить. И очерствел. Тотально. Необратимо. Стал жестоким, циничным. И все же не убил ее за это, не стал устраивать спектаклей. Мог бы просто проломить башку ее жениху. Но нет. Я просто наблюдал, глотая слезы. Эта боль уничтожала во мне остатки доброты, остатки слабости. Я по-прежнему считал ее своей и дал себе клятву, что верну Екатерину. Во что бы то ни стало — верну.
Я связался с плохими людьми. Стал на путь криминала. Начал применять не столько ум, сколько навыки владения оружием. Чаще всего — огнестрельным. Я был физически развит, ничего не боялся, вообще ничего. Я выгорел внутри. И теперь хотел лишь одного — сделать так, чтобы она поняла. Осознала ошибку и захотела вернуться ко мне. Желает денег — пожалуйста, у меня они есть, даже много, очень много. Хочет серьезного, уважаемого мужчину, не мальчика — легко. Я уже давно был не тот паренек, повернутый на методах Лапласа. Меня знали как Бакая. Никаких имен — только говорящая фамилия. Бакай. Я оброс нужными связями, стал востребованным решалой. Меня назначили смотрящим одного из столичных районов. Постепенно я поднимался все выше и выше в бандитской иерархии.
Меня питала жажда снова получить ее в свои руки. Жажда знать, что Катя снова моя. И больше ничья. Я хотел, чтобы она сама этого хотела. Не угрожать ей, не шантажировать, не караулить под домом, став полоумным сталкером. Нет. Все должно было произойти само собой.
И вот когда я оказался на пороге серьезных перемен. Когда мои связи позволили дорасти до карьеры политика. Вот тогда я к ней и наведался. Пришел и предложил союз. Показал кольцо с бриллиантом. Пообещал все простить и забыть, как ошибку юности. Поклялся, что хочу серьезных отношений. Хочу, чтобы Катя стала матерью. Ведь с тем подонком детей не было. Уверен, он боялся ответственности, тянул с семьей. А я был не из робких. Предложил ей руку и сердце. В качестве второго дубля, второго шанса. Последнего шанса.
И мы нырнули в эту страсть. Поддались порыву.
Мы пили шампанское, я снял для нас шикарный люкс. Ни в чем себе не отказывал, чтобы показать своей любимой — я богат, я обеспечен. Я тот, за кого она могла бы выйти и зажить нормальной жизнью. И конечно, мы любили друг друга, словно мне опять двадцать пять, а ей — прекрасные двадцать. Я никогда не забуду той ночи. Ее горящих глаз, тепла ее нежного тела. Влаги ее губ. И жара поцелуев на рассвете. Я был просто уверен, что она согласна. И что сладкий секс, как раньше — значит "да".