И так задорно мама хохотала, что Тим и Пашка тут же поддержали ее.
Минут через пять семейство Быковых ввалилось в коридор своей квартиры. Мокрые насквозь и абсолютно счастливые. Они спорили, кто же выиграл и продолжали хохотать.
Даже сейчас среди пронзительного холода воспоминание окутало Тима мягким душевным теплом. Он улыбнулся темному небу.
«Я отомщу за вас! – Тим сжал в кулаки закоченевшие пальцы. – И Пашку не позволю отдать в детдом. Нельзя ему туда. Он не выдержит».
Теперь уже без колебаний Тим шагнул на территорию Парковой тринадцать. К своей новой школе.
Главная аллея некогда была широкой. Но деревья давно не подрезали. Раскидистые ветки свисали со всех сторон. Они лохматыми каскадами поднимались от самой земли и до темного неба. Закрывали кривыми силуэтами все вокруг. Тим шел беспрепятственно, но вот на автомобиле здесь было бы сложно проехать.
Метров через сто показалось здание. Надежно спрятанное одичавшим садом, оно хохлилось в полумраке массивной громадиной. На школу непохоже совершенно!
Ребристые колонны с потрескавшейся краской отмечали главный вход. У самой крыши они завершались охапками крупных листьев. Тим не помнил названий тех архитектурных элементов. Все эти балкончики, карнизы, завитушки на стенах наверняка имели затейливое наименование, но на уроках истории Тим часто погружался в полудрему или бездумно глядел в окно.
Тим огляделся. Влево и вправо убегали два симметричных крыла. Здание школы словно распахнуло гигантские объятия.
– Вот только обнимет оно меня или задушит?
Окна слепыми черными глазницами поблескивали в темноте. Все застеклены и не заколочены – здание не заброшено. Но вот свет не горел нигде.
Тим поднялся по мраморным ступеням. Он насчитал не меньше десятка, а после сбился. Дождь сделал мрамор невероятно скользким и теперь посмеивался над попытками Тима осторожно переступать с ноги на ногу.
Двери оказались под стать прочему антуражу. Деревянные, двустворчатые в два человеческих роста. Даже на вид тяжеленные. По ним змеились лианы с резными листьями, оплетали вырезанные внутри прямоугольники. А вот звонка видно нигде не было.
Просторную площадку у самой двери защищал от дождя козырек. Крыша выступала вперед на несколько метров. Где-то там на высоте четырех этажей. За шиворот Тиму перестали залетать ледяные капли, но к этому моменту он так замерз, что почти не заметил перемены.