Вин кивнул на всякий случай. С Миарой лучше было соглашаться. Да и будущая супруга брата ему тоже не слишком нравилась. Красивая, конечно. И богатая. С ней пришел целый караван големов, груженых не только клетками. Уже целый день рабы только и делают, что вносят в башню вещи.
Мебель.
Кованые заговоренным железом сундуки. Зеркала столь огромные, что одно даже не прошло по лестнице и пришлось поднимать через окна.
Птица шевелится в руках Миары.
- Мы пойдем, - говорит она. – Ты… потом… вечером загляни. Хорошо?
- Я принесу тебе яблоко.
Миару наказали. Вин не знал, за что. Это и не было важно. Наказывали часто, его едва ли не чаще прочих, но сегодня – редкий случай. Он заслужил награду.
Вечером.
Он вернется вечером. Он знает, как пробраться на пятый уровень, где покои Миары. Не только её, конечно, но остальные ему мало интересны.
И пробирается.
А она плачет.
- Птица? – Вин сразу понял, в чем дело. – Это не я! Силой клянусь.
- Дурак, - Миара мигом успокоилась.
Она уже понимала, что слезы нужно прятать.
- Это все Хейхо, служанка… донесла… и не отцу… ничего, я ей устрою… им всем устрою.
Вин протянул яблоко. Удалось стащить два, но одно он сразу съел, а второе вот отдал.
- Спасибо, - Миара вытерла почти сухие щеки. – А она её убила.
- Кто?
- Эта тварь, невеста Теона. Взяла и… сказала, чтобы я не смела трогать её вещи.
Хейхо погибла через месяц. С лестницы упала. То ли голова закружилась, то ли еще что. Служанки у Миары менялись часто.
Птиц же ей отец подарил.
Позже.
Когда она заболела. Целители тоже болеют, особенно, если их до дна выпить.
- Бредишь, - сказали ему ласково. – Ты спи… и не вздумай умирать, слышишь? Я тебе запрещаю!
Винченцо постарается.
Кто-то забрался в постель и лег рядом, такой упоительно холодный, что сила и пламя сами к нему потянулись. И поняли – Миара.
И успокоились.
И…
Он слышал, что перед смертью в памяти многое всплывает, но вот чтобы настолько… и главное, как все запутано.
Последний разговор. И отец. Винченцо не скучает. Наоборот. Он рад, что вырвался. Только отец умер. И пламя горит, обжигает. И кажется, Винченцо готов кричать, предупреждая криком об опасности.
Мертвеца?
Брат.
Алеф. Ходит по палатке. Говорит. Вдохновенно. Уверенно. Он мог бы и не требовать, не пытаться подчинить. Мог бы просто написать, если уж знал, где они с Миарой. Он бы сам не справился. И должен был бы понять. Он ведь умный.