Вечерело. По чистому яркому небу на западе растеклись закатные краски. Вода Великого Дона морщилась на ветру, разбегалась мелкими волнами, словно складками на лбу мудрого человека, задумавшегося об устройстве мира. Муратко, зачерпнув в пригоршню зеленоватой водицы, обмыл потное лицо:
– А ведь по времени идем, – он нашел взглядом последний отблеск заходящего солнца, чуть золотивший край противоположного берега, казавшийся отсюда тонкой вытянутой полоской. – Кажись, успеваем.
Мимо, разрезая волны, прострочил бугристый шов ничего не боящийся полхан[22]. Хлопнув длинным голым хвостом, ушел в глубину. Мелкая рябь побежала под днище переднего плота. Замятно Романов, удерживающий его на тихой прибрежной струе, покосился в сторону нырнувшего зверька:
– Успеваем… не боись.
Постепенно темнело, на глубокий, теряющийся в кустом мраке окоем высыпали пока еще бледные звезды. По борту струга шоркали толстые былины чекана – шли вплотную к зарослям. У ерика замедлились: где-то здесь должны ховаться в тростнике еще два струга с тремя десятками казаков. Оставив плоты без сопровождения, задержали лодку на месте, зацепившись за торчащую у ближней заводи карчу[23]. Напряженно притихли: «Нет, не слыхать». Севрюк, пригнувшись к воде и сложив руки лодочкой, прижал их к губам: по поверхности реки пронесся истошный покрик гагары. Не разжимая ладоней, поднял голову. За камышами раздался ответный крик птицы.
– Есть, – улыбнулся Севрюк.
Через пару мгновений из-за высокого чекана показался плотный в темноте округлый нос струга.
– Ну, где вы там ходите? – Муратко выдохнул облегченно. – Мы уж чего подумали.
– Да куда мы денемси? – полушепотом ответил ему с первой лодки высокий и чуть сутулый атаман Иван Косой. – Отошли подальше в чекан, недалече какая-то лодчонка подозрительно шастала, похоже, турчата рыбалили, горсть вшей им на загривок.
– Не заметили?
– He-а. Вовремя смылись.
Лодки одна за другой выплывали на излучину. В полной темноте их мутные силуэты скорее угадывались, чем виднелись.
– Погнали, пока плоты далеко не ушли.
– Ага.
Весла с легким плеском опустились в темные воды, разгоняя хищные тела казацких лодок. Еще минута – и струги исчезли в густеющей ночи. На берег накатилась отходная волна, вторая уже потише. Дождавшись, пока река успокоится, из прибрежной тины выставил острую мордочку полхан. Тихо. Хищный зверек, внимательно принюхиваясь и прислушиваясь, потянул бугристый шов по воде вдоль чекана. Полхан тоже на охоте, и где-то в зарослях притаилась сейчас его законная добыча. Она еще не знает, что обречена. Но ей и не обязательно это знать.