Осколочно-фугасный снаряд взорвался между массивных станин. Почти весь расчёт был убит или тяжело ранен. Начальник штаба, громивший Севастополь и топивший корабли с беженцами, растерянно смотрел на обрубок руки с оторванной кистью, только что сжимавшей штурвал наводки.
На краю капонира в оседающей снежной и глинистой пыли возникла фигура русского десантника в маскхалате. Громоздкий автомат с дырчатым кожухом окутался клубком пламени. Русский безжалостно добивал расчёт. Кажется, он что-то выкрикивал, а рот кривила злобная гримаса безжалостного тупого азиата.
Тела артиллеристов дёргались от попаданий пуль, заряжающий кричал, заслоняясь вытянутыми ладонями. Неужели этот варвар будет стрелять в пожилого раненого офицера? Не эсэсовца или карателя, а всего лишь честного солдата-артиллериста, которому нужна срочная медицинская помощь.
– Не делай этого! – в отчаянии воскликнул капитан.
Война безжалостна. Сержант-десантник потерял брата и отца и не собирался щадить врагов. А начальник штаба три недели назад, не слишком задумываясь, приказал расстрелять два десятка пленных русских солдат, с которыми некогда было возиться.
– Мы прикончим их штыками, – сказал тогда фельдфебель. – Патронов не так и много.
– Поступайте как хотите, – отмахнулся занятый другими делами капитан.
Артиллеристы орудовали штыками не слишком умело. Запомнилось, как кричали от боли обречённые русские пленные и просили пощадить их. Это были совсем молодые парни, которым фельдфебель приказал снять шинели и валенки. Они остались лежать на обледеневшем от крови снегу. Некоторые продолжали шевелиться и стонать, а босые ноги из последних сил скребли бурый лёд.
Один из пленных, рослый сержант, воевавший с сорок первого года, сумел спастись. Сбросив шинель и валенки, он побежал налегке, не дожидаясь, когда начнётся расправа. По нему с запозданием открыли стрельбу но смелым везёт. Сержант, получив несколько лёгких ранений, бежал, не останавливаясь, и сумел добраться до своих.
Об этой расправе узнали не только в его полку, но и в штурмовом танковом батальоне, посланном в рейд по немецким тылам. После этого пощады ждать было бесполезно.
Бой продолжался. Орудие первой батареи в упор всадило снаряд в приоткрытый люк «тридцатьчетвёрки». Танк загорелся и спустя несколько минут взорвался вместе с экипажем. Унтер-офицер подбил из чешского противотанкового ружья лёгкий танк Т-70, однако общая обстановка складывалась не в пользу немецких артиллеристов.