– Ваня?
– Наташа?
Перед глазами словно заработал проектор, транслирующий картинки давно минувших дней. Вот тебе и показалось…
Как мы развлекались
«Что нам стоит
стырить поезд?»
Древнеримская поговорка. Наверное.
Всё началось лет десять тому назад, а то и все двенадцать. Была поздняя весна и самая жаркая за последние несколько лет.
Мне шестнадцать. Пубертат в полном разгаре неприятным образом изматывал нервы. Однако я старался держать себя в руках. Дело в том, что не люблю насилие. Никогда не понимал разговоров, что насилие якобы заманчиво само по себе. Так могут ошибаться только те, кто сами страшатся его подобно смерти: представляют как первородную силу, сравнимую с жаждой или похотью. Неудачники с зарубцевавшимися черточками на заднице. Нет – насилие лишь инструмент. Гаечный ключ, подтянуть разболтавшееся своеволие. Или сколотить свой пьедестал на иерархии власти. И не говорите, что такие желания вам чужды. Порывы стать больше, превознестись над челами пульсирует очень глубоко у каждого: от солдата до послушника.
Но чтобы что-то в том достичь, необходима железная воля. Вот вам и другое применение насилия – смазать проржавевшие шестерёнки механизма превосходства.
Всё так просто? Чёрта-с-два! Может когда-то и мерились размером дубин, но в итоге победили легковесные заострённые копья. А в социуме всё и подавно запутаннее. Тут нужно быть прытким, гибким, ушлым и хитрым. Но более того, высокомерным. Высокомерие держит внутреннюю дисциплину и не даёт пасть, потворствуя слабостям, ступенью ниже. Зачем опускаться к уже преодолённому? Голову выше и хватку крепче. Поверьте, люди такое ценят.
И, казалось бы, а есть ли предел? Ну как… Постойте в спарринге с профессиональным бойцом. Хрен выстоишь! А когда-нибудь всё равно да придётся упасть. Главное не пропустить поражение через себя. Вот скажите, кто с уверенностью станет говорить о проигрыше? Гордиться тем, что опустил руки? Нет же, вступают отговорки: то обстоятельства, то "они толпой", то "что я мог сделать против профи?" и т. д. Проигрыш – это что-то сокровенное, личное. Что спрятано за семью замками в глубочайшем погребе души, подальше от посторонних глаз. И лишь в редких случаях показывается на свет. Разве что в великосветском обществе таких же анонимных неудачников. Но, что интересно, для признания собственного фиаско (от личностного до досадной импотенции) требуется больше мужества, нежели возносить знамя победы. И, я не знаю, как это ещё назвать, но все те семь замков в закоулках души ещё как сдавливают руки, будто оковы. Словно вешая один за другим из семи (а ведь где-то ещё это смертное число упоминалось, не?) сковываем не проблему, а себя. Стыдясь, что не удались. Стыдясь, что не победили. Или не доказали. И чахнем в собственноручно отстроенный клетках, даже не понимая, что превосходство есть и в поражении.