Ковшов замер на подступах к телу, и тут сзади раздался грохот, сопровождаемый диким криком. Он обернулся и остолбенел. Старушка, шедшая за ним, неосторожно задела конечности пластмассовых останков, те обрушились на несчастного Дубеля, и милиционер свалился на пол, в ужасе хватаясь за стеллаж и роняя на себя всё, что могло падать.
– Очнись, касатик! – запричитала старушка над очумевшим от страха долговязым. – Бойся живых. А эти чего…
– Воды бы ему, – поискал по сторонам Дынин.
– Откуда ей быть, Илья Артурович? – покосилась старушка. – Я ж в корпус бегала.
– Водки! – мрачно отрезал Ковшов. – Или дай спирту, если есть.
– Спирт был, – Дынин помог подняться милиционеру. – Но он выделяется для мытья рук и…
– Вот и побереги, – снова перебил его Ковшов. – Пошли, они сами управятся. Где твоя коробка?
Патологоанатом засуетился над растерзанным телом, потом сунулся под стол, начал открывать всевозможные ящички в шкафу.
– Стерилизатор, говоришь? – подталкивал его от нетерпения Данила. – Где пуля-то?
– Здесь всё было… – Дынин опять полез под стол, засветив фонарик, заглядывал под деревянный настил, в углы.
– Ты что же, потерял коробку?! – захолодела спина у Ковшова.
– Да нет… Куда ей деться? – лепетал патологоанатом, он снова принялся копаться в ящиках стола и, наконец, воздев руки вверх, с облегчением завопил: – Вот она! Я же говорил, куда ей деться!
– Ну, давай, – потянулся к нему Данила.
– Я сам, – как бесценную драгоценность прижал блестящую коробочку к груди тот и открыл дрожащими руками.
Он коснулся пальцем мелких дробинок, пошевелил осторожно помятую серебристую серёжку, измазанную кровью, и поднял испуганные глаза на Ковшова.
– Чего?
– Н-нет…
– Как нет! Ты что мелешь?
– Пули нет… – посеревшими губами прошептал патологоанатом.