Но вот, смотрю на пыхтящего Мишку и думаю, как отчитывать будет, Купидон без лука и крыльев.
— Ты в своем уме, что за цирк? Зачем ты Инну запугиваешь? Она нежная девочка, не моя шляпница, — всего лишь?
Я тут рисую в воображении огнедышащего дракона, а по факту просто детское возмущение. Ладно, такое с легкостью отобью.
— Не запугиваю. Ее во всяком случае. Ты знал, что у Сопниной в друзьях пятикурсник, и наши с тобой дамы приглашены на базу в конце декабря на день рождения этого парня. Думаешь, они там чай пить будут? Нет. Это пятый курс, последний год, когда у этого бабуина доступ к моей девушке. Он все шансы будет использовать, чтобы получить ее. А тут вообще удобно, она в обиде на меня, значит, достаточно изобразить сочувствие, а когда эта дуреха все поймет, то будет поздно. Что, по-твоему, мне надо было делать, услышав такие планы?
Стоит, смотрит на меня, как на дурака. Поражаюсь его спокойствию. Мен наизнанку выворачивает от противоречивых эмоций, ведь с одной стороны мы с Инной друг другу никто, с другой, моя она, а Соболю все безразлично.
Хотя, ему то что, Стрельникова любого озабоченного к стенке лишь взглядом пришпилит. Только моя малышка не такая, скорее, от страха в обморок упадет, чем защититься. Это не со мной спорить и по морде букетом. Ни в какое сравнение не идет. Нет. Не могу остаться в стороне.
Мне доли секунды хватило, чтобы понять все планы парня на нее.
— Андрей, чем больше ты так реагируешь, тем больше отталкиваешь. Инна, она другая. Оставь ее. Сам подумай, минимум пару лет девчонка знакома со старшекурсником. У них ничего нет. Уверен, у них все уже оговорено. Но договоренность не запрещает ему капать слюной. Успокойся. Покажи себя другого. Такого, каким я вижу тебя сейчас. При чем не тыкай бедняжку носом. Заботься, оберегай, но держись в стороне. Поверь, девушку это будет бесить. И когда захочет поговорить, перекинься короткими фразами.
Он продолжает что-то говорить, да так воодушевленно, а у меня мозг закоротило. Каким другим? Каким он меня видит? Я все тот же засранец, которому на всех плевать. Настоящим был, да забыл, когда в последний раз. Слишком большая роскошь – обнажить душу. Неужели только что это сделал перед Мишей?
— Какого? Какого ты видишь перед собой Царева? – спрашиваю, прерывая его речь, за что получаю полный удивления, с толикой недовольства, взгляд.