– Лео, я уже тебе сказала, я не та, за кого ты меня принимаешь. Я не могу это объяснить, и, поверь, отдала бы все, чтобы хоть кто-то мне сказал что делать. Чтобы меня выпустили из этой ловушки, – слова Вари перешли на всхлипывания и крики отчаяния, и Лео отвел ее в сторону от входа в отель. – Я ничего не знаю ни о тебе, ни о твоей семье, ни о Флор Басетти. Но я могу тебе рассказать о Варе Сладковской.
– Что ж, это будет интересно, – Лео пожал плечами, словно слышал такую ересь каждый день, словно ему собирались рассказать сюжет популярного телесериала. – Но, думаю, мне понадобится что-то посильнее кофе. Знаю, знаю, – Он театрально вытянул вперед ладонь, – ты не пьешь, но все же, должен спросить, ты как, согласна?
– О, я с огромным удовольствием. И, кстати, я очень редко отказываюсь от выпивки, когда ее предлагает симпатичный мужчина, – произнесла Варя, улыбаясь сквозь слезы.
Лео потер лицо ладонями, и в очередной раз смачно выругался.
– Такое придумать нельзя. Ты не бредишь. Ты…Ты…Ты говоришь по-русски. Я не верю, что за два месяца работы в Москве ты могла так хорошо выучить язык. В больнице я решил, что ты прикалываешься. Но это было бы уже слишком глупо для шутки. – Он усмехнулся. – Да и потом, ты никогда шутить не умела.
Варя молчала. На столе стояла пустая бутылка из-под шампанского, и она по привычке, поставила ее на пол.
– Плохая примета – пустая бутылка на столе. Хотя, куда уже хуже?
– Если ты – не Флор, то где Флор? – Он поднял на нее огромные голубые глаза, обрамленные черными ресницами. В них читалось недоумение и растерянность. Он сам поверить не мог, что задал этот глупый вопрос.
– Понятия не имею…Мне жаль. Что случилось с твоей сестрой – для меня такая же загадка, как и для тебя. Только вот ты пожмешь плечами, посмеешься, поломаешь голову, и забудешь. В конце концов, твоя сестра вот она, – Она провела рукой по безупречному телу. – А мне жить с этим.
– Слушай, может, тебе поспать надо. Может, ты уснешь, и проснешься нашей старой недоброй Флор? И все станет на свои места. Я слышал, что люди, которые пережили какую-то катастрофу или клиническую смерть, открывают в себе новые таланты. Есть мужик, так он после неудачной операции, в течение которой у него остановилось сердце, проснулся и заговорил на 120 языках, включая древние, никому не известные языки. Он, короче, сейчас может любые иероглифы прочитать. К нему археологи в очередь записываются.