Андрей обернулся к мальчику. Катерина отвернулась к морозному окну.
– А как же он в школу ходит?
– Чудной ты! Так и ходит – ножками! – старушка добро усмехнулась.
– Пешком? Тут же до города километра три… и до школы еще…
– В том и пятрушка, милой. Шоб я тебя требовать стала? То я с ним хо́дила. Хо́дила и нишо, привычно. А в зиму ноги совсем плохие стали. Тута в тепле еще бегаю, а как на морозе долго, так болять. Как светало рано, он ходил, ничего. А теперя, по темени? Пойдеть он, я за ним маленько потопаю, пока силы— то есть, опосля стану и смотрю – идет али как?
– Ну что ты совсем уже! – возмутилась Катерина, не поворачиваясь.
– Я большой уже, бабушка! Я сам могу! – мальчик схватил огромного кота, подбежал и плюхнул его старушке на колени.
– Да шош ты… брысь! – она скинула кота и засмеялась вместе с мальчиком. Катерина повернулась, смеясь, увидела, что Андрей смотрит на нее и внимательно, вкусно заулыбалась.
– Как тута дальше на учебу хо́дить? – старушка вытерла руки о фартук. – За него и думаю. Шатаются тута всякие. И барак наш уж разбирать стали.
– Как разбирать? – Андрей решил, что неверно расслышал.
– Да так воть. Сидишь вечером, а с того края – стучать. То доски с пола тащуть, то рамы дергають. А в том году бомжи завелись. Днем-то на помойке в городе, а ночевать к нам повадились. Как холодать стало, костры палить удумали. Сидим, фантазируем, сами сгорять али нас сожгуть? Ну, ентих-то мы с Катериной разогнали, – усмехнулась старушка.
– Как разогнали? – Андрей обалдело представил, как эти женщины с колами в руках разгоняют стаю здоровых и лохматых.
– Да так воть, пошли… и тока пыль столбом! – прихлопнула старушка ладонью об стол и подмигнула мальчику.
– Мам, ладно, не пугай людей, – отозвалась Катерина. Разделавшись с котом, мальчик уселся маме на колени и рисовал.
– Да я и не боюсь, – усмехнулся Андрей на нее.
– Енти теперь хуже, – вздохнула старушка. – Приходять из города, а то и на машинах. Стучать и стучать. Стучать и стучать. Перед Новым годом стихли маленько, а так… страх!
«Нет, – проговорил про себя Андрей, – никакая это не добрая русская деревня. Это проклятая шахта и люди в ней».
– Воть будуть разбирать-то барак и до нас доберутся, – присказнула старушка. – Катя, подложи-ка в печурку и накрывать будимь.
Катерина открыла дверцу печи, мальчик отодвинул занавеску, за которой обнаружилась аккуратная поленница. Раздельными стопками лежал хворост, поленья и старые доски. Мальчик подносил Катерине дрова, она разгребала железным прутом угли и подкладывала.