Рассказывая эту историю на тренинге, молодой человек сжимал кулаки.
– А ты знал, кто тебя подставил?
– Конечно, знал, но у этой гниды отец политруком был. В случае чего мать могла работы лишиться, военный городок – это государство со своими законами.
– А чем все закончилось?
– Я ушел после 8 класса, поступил в техникум и вскоре переехал в общежитие. А через несколько лет наша семья уехала на родину матери.
– А что сейчас ты чувствуешь по поводу всего, что случилось?
– Знаешь, я до сих пор в голове план мести строю. Эти мысли помогли мне тогда справиться: вот вырасту, я тебя достану! Одно время даже убить его хотел. Потом прошло, поумнел, но обида не отпускает.
– Это не обида, это злость. Тебе она мешает?
– Да.
– Хочешь, прямо сейчас с ней разберемся?
– Боюсь, не получится…
– А чего ты боишься?
– Я боюсь, что не смогу её сдержать.
– Так и не надо.
Дальше проделывается психотерапевтическое упражнение с криком. Когда источник гнева – реальный человек, я предпочитаю не брать другого на эту роль, как принято у терапевтов: считаю, что это не безопасно для заместителя. Кричать можно в пустоту- в стену, открытое окно, стоящий стул. Чтобы спровоцировать злость и снять защиты, желательно организовать сопротивление:
– Сейчас ты встанешь напротив стула. Представь себе, что на нем сидит тот самый пацан. Он сидит, и самодовольно улыбается: он испортил тебе жизнь, и ему все сошло с рук. Ты можешь кричать, даже орать, можешь выкрикивать любые слова – не стесняйся в выражениях! Ты можешь рваться к стулу, но дотронуться до воображаемого обидчика тебе не удастся – ребята будут тебя удерживать.
Упражнение обычно длится 4—5 минут, дольше кричать невозможно: заканчиваются силы. Наступает опустошенность, а вместе с нею приходит и облегчение.
Через полгода Костя позвонил мне:
– Знаешь, а я ездил в свою школу на встречу с одноклассниками. Они собираются каждые пять лет, а я поехал впервые.
– Ну и как впечатления?
– Разные. Я хотел рассказать по поводу наших «царьков»: серенькие, неприметные, ничего не добившиеся, разговоры только вокруг квартир и машин. Сын политрука стал толстым и лысым, как его папаша, дослужился до какого-то звания, считает годы до пенсии. Тоскливый такой, мне его было даже жалко… Сколько раз я в уме рисовал эту встречу, готовил для неё слова, а на деле оказалось, что они мне уже все безразличны.