– Какие же у тебя славные детки, Машенька! Радость-то какая!
– Это Кира. Ей 11 лет. – мама приобняла меня за плечи и легонько подтолкнула к уютной старушке, от которой шел легкий сдобный аромат, как от большой аппетитной булки. Ваниль? Корица? Все вместе и что-то еще.
– Иди сюда, красавица моя, – не успела я опомниться, как меня погрузили в сладкое тепло живой сдобы, сильные руки обняли и прижали меня к ситцевому платью в мелкий цветочек. Где-то сверху белел кружевной воротничок, а под ним алела нитка бус. Последовал чмок в макушку и меня отпустили.
– А это Тимофей. Ему 6 лет. – с гордостью произнесла мама, передавая растерявшегося Тимку в руки доброй старушки.
– Дед-то как рад будет! Вылитая его копия! Ты посмотри, те же глаза, тот же высокий лоб!
Тимка, не привыкший к таким фамильярностям, извивался ужом, пытаясь вырваться из цепкого кольца пышных рук. На мэра никто не обращал внимания. Он молча выгрузил наш багаж, поставил его у калитки и, заложив руки за спину, с высоты своего почти двухметрового роста наблюдал сцену встречи. Только тут старушка заметила его присутствие и мгновенно изменилась в лице. Мне даже показалось, что она забыла, как дышать.
– День добрый, Захарьевна! – поприветствовал он ее еле заметным поклоном головы и улыбкой, которую скорее можно было назвать ухмылкой.
Старушка как-то нехотя буркнула в ответ «добрый день» и тут же засуетилась, приглашая нас в дом. Похоже, мэр тут не пользуется особой популярностью. Впрочем, какое нам до него дело.
Наскоро поблагодарив его и попрощавшись, мы поднялись на веранду, где стоял огромный самовар на большом круглом столе. Блеск круглых боков настоящего, не электрического самовара затмевал все вокруг. Он величественно возвышался на хрустящей белизне скатерти, как солист на оперной сцене. Лишь привыкнув к его ослепительному виду, глаза начали замечать массовку чашек, вазочек с вареньем, тарелок со слойкой и пирожками.
– Машенька, поднимай вещи наверх! Ты даже не представляешь, как я рада, что вы приехали! Столько лет! Боже, сколько же мы все пережили и все из-за этого исчадья ада.
– Ничего… ничего, Захарьевна. Что было, то было. Главное, что все живы-здоровы и теперь снова вместе.
– Живы-то… да. – тут Захарьевна сделала паузу, тяжело вздохнула, но, словно передумав что-то говорить, махнула рукой и продолжила, – Деток разместим в вашей с Васелисой бывшей детской, а ты пока поспишь в библиотеке. Там удобный диван и шкаф для вещей есть. Устраивайтесь и спускайтесь чай пить! Я к вашему приезду пирогов напекла.