и по домам. В ларьке девчонка,
немного заспанная, выпью
на нас уставилась, и звонко
на стук открылося окно.
И взял я пиво. Но одно.
53
Одну бутылку… Передумал
я брать себе. Уже угрюмо
я думал – никакая сумма
спиртного не поднимет больше
мне настроения. Я знаю
по опыту – коль пью я дольше,
чем организм того желает,
то ничего уже не даст
мне пьянка. Лишь растёт балласт.
54
Я посчитал остатки денег.
На тачку мне не хватит. Пленник
сих обстоятельств, я из лени
стал положеньем тяготиться.
Но всё же в парке с Афраилом
уселись мы, и, чтоб забыться,
я стал уж из последней силы
расспрашивать его про жизнь,
носком ноги то вверх, то вниз
55
покачивая. Чурка что-то
стал мне плести, его икота
обуревала, а зевота
меня. Он пиво из бутылки
пил, я рассматривал большие
и грязные его ботинки,
и видел, как по его шее
ползёт жучок и ничего
не сделал, чтобы сбить его.
56
Тут удивил меня нежданно
чучмек, когда вдруг из кармана
достал газету, как ни странно
свежайшую, и развернувши
её, открыл на той странице,
где новости про банки, куши
мильонные и стал, глазницы
рукою протерев, читать
вслух и со мною обсуждать.
57
Его сужденья показали,
что дока в этом он. Едва ли
я б мог поверить, коль сказали,
что так бывает. Самородок
сидел передо мной и внятно
мне растолковывал, уроду,
все белые в сознанье пятна
моём, касающихся тем
экономических. Я нем
58
сидел и думал: да, приятель,
тебя жалеть нельзя. Создатель
так захотел, чтоб мир некстати
разнообразен был. Быть бомжем —
не значит быть отребьем, просто
стиль жизни это и, похоже,
есть все условия для роста
твоих задатков и, глядишь,
ты как Гайдар заговоришь.
59
А небо вовсе побледнело.
И мимо люди то и дело
ходили, кашляя; шумела
уже Москва, проснувшись рано.
Погасли фонари ночные,
и дворник что-то у фонтана
стал собирать, и шли кирные
два хлопца, что как мы, видать,
лишь только собирались спать.
60
Рассвет. Московские рассветы.
Рассветы вообще. Я в леты
младые, помнится, согретый
любовью, так любил, бывало,
у моря их встречать, взирая,
как с неба ночи покрывало
сворачивает молодая
заря, и думал я тогда,
что мои чувства навсегда.
61
Но всё проходит, всё проходит…
В пустом желудке колобродит,
и хмель последний уж уходит,
и я прощаюсь с Афраилом,
спешу в метро и предвкушаю,
как я сейчас к подружке милой
прильну, но прежде чашку чаю
я выпью, а потом упасть
уж можно будет и в кровать.
62
В вагоне поезда, зевая,