Не то чтобы я хоть когда-то был скромником. Уверен, что мать с отцом с их долбоебучей слежкой в курсе большинства моих похождений. Всегда похрен было. Но конкретно в этот момент меня тошнит.
– Что за вопросы, мам? Тебе не кажется, что это не твое дело? – выталкиваю, не пытаясь приглушить пылающий все ярче гнев. – Ты не в суде. Остынь.
Мать на этот грубый посыл и бровью не ведет.
– Все, что касается моего сына, безусловно, мое дело. Важнее любого суда.
Заботится ли она обо мне? Несомненно. Только от этой удушающей заботы охота разнести, на хрен, весь тот порочный город, что они с отцом держат на контроле.
– Хватит пытаться прогнуть меня, мам, – говорю спокойно, чтобы до нее дошла вся суть. – Ты не будешь управлять моей жизнью, только потому что тебе кажется, будто ты что-то там лучше меня знаешь, – высекаю и замолкаю, углубляя паузу, пока в глазах матери не отражается горькое понимание. Мне, блядь, не хочется причинять ей боль, но другого пути сквозь эту больную материнскую любовь я не вижу. – Ты в моей жизни не главная.
С этой фразой она вздрагивает. Впервые вижу подобное. Удовольствия не испытываю. Уверен, что мне чисто морально ломать ее гораздо тяжелее, чем ей меня. Но терпения не осталось. Не после той хероты, что вчера выдал отец. С ее подачи ведь. Я знаю, кто рулит. Со мной так не будет!
– И кто же в твоей жизни главный, сынок? Она? – короткий и едкий смешок. – Эта, Господи Боже мой, рыбачка Соня?
– Неважно, – отсекаю глухо. – Все решения я буду принимать сам.
Мама задирает подбородок и, смерив меня снисходительным взглядом, поджимает губы. С тем же выдержанным превосходством кивает.
– Говорят, если у ребенка не было кризиса трех лет, не стоит радоваться. Он в любом случае вылезет. Двойной дозой ударит в подростковом возрасте. А если и в подростковом никаких проблем не возникло? – рассуждает, пока я закипаю. – Сын, ты решил в двадцать один меня сразу в гроб загнать?
Улыбается с явным расчетом на то, что отражу подобную эмоцию.
Реально не догоняет, что меня, сука, на куски рвет?
– Нет, если ты с этой девчонкой просто спишь, то я могу потерпеть… «Конфета вкусная. Хочу ее!» – с якобы понимающей ухмылочкой, очевидно, мои желания озвучивает. – Что ж, развлекайся, – все свое материнское добро за раз выдает.
Просто пулемет добра, блядь. Дьявольским залпом.