– Да. Чаще всего. Бумажные книги дороже.
Снова упираемся в деньги. Это лишь подтверждает основную теорию: ей нужен кэш.
Оставляю эти мысли при себе просто потому, что мне реально нужно, чтобы она осталась до вечера.
– Что именно ты читаешь? Художку?
– В основном.
– Какие жанры?
– Эм-м… Любовные романы и… – по каким-то причинам медлит. Слышу, как начиная суетиться, несколько раз вздыхает. И в конце повторяет: – Любовные романы.
Хмыкаю.
– Любовные романы и любовные романы?
Новая череда вздохов с противоположного края дивана.
– Просто любовные романы!
– Ясно.
– Что тебе ясно? – отчего-то волнуется. Но сама же быстро меняет тему: – Теперь твоя очередь! Рассказывай, что делаешь, когда отдыхаешь.
– Провожу время с друзьями.
– А-а, с этими… – умудряется выказывать пренебрежение.
– Именно с ними, – в тон ей отвечаю я.
– И чем вы занимаетесь? Шуточки ниже пояса можешь оставить при себе.
– Непременно, – шумно выдыхаю я. – Блядь, на самом деле тут много вариантов.
– Перечисляй.
– Баскетбол, игры через сеть, разговоры под бухич, просто разговоры, какие-то общие терки, пирс, телки…
– Прости, что? Телки? – резко подается ко мне, качая воздух. – Это ты девушек так называешь?
Ничего криминального я в подобном обращении не вижу. Да и у меня по-прежнему нет намерения нравиться Богдановой – напоминаю себе. Напоминаю и отчего-то напрягаюсь, будто налажал.
– Какой все-таки рогатый принц! – восклицает она через долгое мгновение тишины.
И сразу же подскакивает с дивана, потому как подскакиваю я. Шансов убежать от меня у нее нет. Нагоняю через три шага. Разворачиваю и нагло впечатываю в себя.
На мгновение теряюсь в сути происходящего. Чувствую, что Соня тоже.
Сталкиваемся дыханием, и какие-то долбаные спецэффекты летят. Химическая реакция абсолютно неожиданна. Словно соединяются и вступают во взаимодействие два сильнейших взрывоопасных элемента. Неоновый эфир, и нас охватывает пламенем.
Огонь по венам. Сердце – набатом. В пустой голове – тонкий звон.
– Лучше тебе прямо сейчас придумать, как закрыть сказанную тобой херню, – сиплю, не замечая того, что почти касаюсь ртом ее губ. Темнота дезориентирует. Я ни черта не вижу, а остальное восприятие странным образом размазывается. Я сам себя не ощущаю. Ни габаритов своих, ни более тонких материй. Мне адски жарко и убийственно тесно. – Какой еще рогатый принц? А? Почему это, блядь, рогатый?