Видимо, все-таки, на тот период, он был более нас, сведущ во всем этом астрономическом дилетантизме.
Однажды ругаясь с «Бубой» (Строговым Михаилом) Женька обозвал того «Утконосом». Что, соответствовало физиологической действительности, нос реально был приплющенным, то в ответ услышал фразу, которая стала нарицательной в нашем кругу. Привожу почти дословно, с мелкой купюрой:
– Астроном, ты наш «долбанный»! Луну от Солнца отличить не можешь!
Полусонная экспедиция, утащив инвентарные одеяла, неуверенно царапалась по темному предутреннему осиннику, западая в рытвины, вымоины на заглохшей лесной дороге. Наконец-то выбрались на берег пруда.
До затмения, было, минут тридцать, мы с Гарриком забрались под одеяло, дремали, грея друг друга спинами.
Все эти красоты и явления природы: прохладная шаткая плоскость пруда, нарастающий гам птиц, утренние потемки, не став рассветом, вдруг перешедшие в сумрак затмения, вроде и беспокоили меня и интересовали, но болезненность обезличивала все это! Все казалось рядовым, постным.
Я вспомнил, многочитанное мною, «Солнечное Затмение» Альберта Лиханова, подумал: – вот бы и мне, нечто этакое, обустроить. Какой-нибудь «закат солнца вручную» с некой Young girl, -и уснул.
Сырой ветер от пруда студил меня и сквозь одеяло. И затмение я, конечно, же, проспал.
Прочие, честно пялились на затмение.
Ребров, опять, растолкал нас:
– Пошли в лагерь на «подъем»!
Я глянул на конечную фазу идиотского затмения – корявый огрызок солнца с пятном грязи сбоку…
И стоило ли из-за этого сюда тащиться в такую рань?!
Шли обратно по просветлевшему уже лесу. Я впервые почувствовал э т о. Странное неприятное ощущение – боковое зрение захвачено каким-то желтым туманом. Ощущение нереальности происходящего!!! Дрянь какая-то!
5. Медсестра.
Вечером – у Тимошкина – высокая температура, у меня тоже.
Расстроенные – (лазарет в самом начале сюжета!) – мы сдаемся в санчасть.
А быть может и не зря. Очень, даже милая медсестра (конечно же, она была «врачом», но для нас с Игорехой – медсестрой, мы так ее между собой называли) залечивала наши прозябшие раны. Целых три дня. Что-то вроде флирта скользнуло, между нами.
Я сильно подозреваю, что причина заболевания – известное обливание в Хомяковском лесу и ледяное утро затмения.
Обидно было слушать по вечерам музыку с дискотеки! Танцы, по закону подлости, открылись в первый же день нашего возлежания в изоляторе.