Наблюдения жизни. Рассказы с картинками - страница 12

Суровой зимой случилось несчастье. Заболела его старуха-жена. Антон Павлов хороший был мужик, печник, известный на всю округу мастер, и, в то же время, знали его как первого пьяницу во всем нашем районе.

Нужно было ехать в больницу, в посёлок, километров 20. А дорога ужасная, если ехать через лес; полями, в обход, дальше было – 30 -35 километров и метель началась к тому же, но он поехал по ней.

Взял Антон Павлов у местного фермера лошадь с санями еще в обед. И то, – фермер этот пожалел нашего пьяницу после долгих слезных его уговоров. Да и выделил он дряхлую слабосильную кобылку, которая до края деревни, до дома Антонова, что на окраине, плелась еле-еле. «Пока суть да дело», одел Антон старуху свою и вынес из дому, да закутал одеялами в санях, – дело склонилось к вечеру. А метель-то не унималась, и дороги все занесло. Едва выехал Антон на поля вдоль лесного массива, где и была дорога в район, прямо навстречу ему ударил резкий холодный ветер. В воздухе, куда ни глянь, кружились целые облака из снега, и не понять: идет ли снег с неба, или ветром с земли его поднимает и закручивает. И лошаденка пошла медленнее, вся энергия её уходила на вытаскивание ног из глубокого снега занесенной дороги. Антон же торопился. Он и подпрыгивал в санях, и то и дело хлестал по лошадиной спине и бормотал и бормотал, разговаривая с затихшей старухой.

– Ты, Алена, не плач, не горюй сильно… – бормочет Антон – Потерпи немного. В больницу приедем, бог даст, и быстренько там тебя это… Поставит тебе там врач укол, или таблетки дадут или может спиртом разотрут бока-то… Врачи уж постараются. Вот темнеет уже, ну и что… В больнице-то должны быть дежурные врачи. Ну, поругают меня, что поздно привез, выпимши, мол, опять… Там уж все меня знают, сколько раз по пьянке меня возила, сама же знаешь. Но помогут же, не выгонят, чай… —

И Антон хлестал лошадь и, не глядя на старуху, продолжал бормотать себе под нос:

– Кто ж меня, алкаша-то, не знает. И ноги ломал по пьяни и руки… Ну уж, как ругали-то меня всегда и сестры больничные… Даже на лечении умудрялся нажираться. Но все они добрые, медсестры-то… Помогут непременно…

Проехал он, было, и лес стороной, и видны вдали были огоньки поселковские сквозь снежную бурю. Что-то почуяв, Антон опустил вожжи и задумался. Оглянуться на старуху он не решался. Давно уже прекратились стоны её под одеялом. И спрашивать её и не получить ответа тоже страшно. Наконец, чтоб покончить с неизвестностью, он, не оглядываясь на старуху, нащупал под одеялами её холодную руку. Поднятая рука упала как палка жестко.