И «показ» начался уже на третий день: и мне, и прокурору пошли звонки. Звонили и по линии ЖКХ (город, область), и из исполкома, и из отделов райкома партии. Наконец, в один из дней в кабинет заглянул белый, как полотно, прокурор.
– Нас вызывают в райком. К первому секретарю…
– Почему «нас»? – удивился я. – Я – беспартийный, даже не комсомолец.
– Ну, ты же ведёшь дело!
Прокурор был изрядный трус: я сразу понял, что вызвали его одного, а меня он тянет за собой как «громоотвод».
В назначенный день мы переступили порог кабинета Первого секретаря. «И грянул гром»!
– Ты кто такой?!
Это – мне.
– Попрошу «на Вы».
Это – я ему.
– Ах, ты, сопляк! Ты с кем разговариваешь?!
– Я – беспартийный, так что Вы для меня – никто.
Он побелел от ярости.
– Да я тебя… Следователишко несчастный! Статью шестую Конституции забыл?!
Была такая статья в Конституции: о руководящей и направляющей роли КПСС.
– «Следователь – самостоятельное лицо и подчиняется только закону», – процитировал я ему УПК. Я тогда был молодой и оттого бесстрашный и глупый: проблемы карьеры меня не волновали.
«Первый» тут же переключился на прокурора.
– Сегодня же прекратить дело!
– Но… там ведь… – начал мямлить прокурор.
– Сегодня же!!! А насчёт этого…
Он кивнул в мою сторону.
– Я позвоню в «область», чтобы его убрали из района. А теперь —вон отсюда!
Я покинул кабинет первым, следом за мной на подкашивающихся ногах вывалился за дверь прокурор.
– Придётся прекратить дело…
– Через мой труп! И прекратите… не дело: праздновать труса! Что этот ублюдок нам сделает?! За нами – правда и закон!
Дело я, разумеется, не прекратил, а, напротив, на следующий день предъявил обвинение начальнику УЖКХ. Тональность выступлений «общественности» изменилась тут же: мне позвонили уже из горкома партии, величали по имени-отчеству, просили учесть сложную обстановку в районе с ЖКХ, а также то, что местная контора за свой счёт похоронила девочку.
Это было правдой. Более того, нищим родителям «от щедрот отстегнули» три тысячи рублей (для сравнения: государственная цена новой «Волги» была пять тысяч пятьсот рублей). Как тут было не вспомнить Высоцкого: «Рассовал я их в карманы, где и рупь не ночевал…»!
Бедные родители! Маленького росточка, худенькие, в плохонькой одежонке, восемь классов образования! Они пришли ко мне и, плача, уговаривали прекратить дело в отношении начальника: «он – хороший, он нам так помог»…