Стас спокойно дослушал и вышел из ванной. Мира прижалась лбом к холодному кафелю. По щекам потекли слёзы. Но плакать было нельзя. Если он увидит, точно не поймёт. Она снова умылась. Приведя себя в порядок, Мирослава вышла в коридор. Громко хлопнула дверью. На шум появился хмурый Стас с женским халатом в руке. Этот халат когда-то он подарил маме на день рождения. Копить пришлось долго, восемь месяцев, но он накопил. Только вряд ли она об этом знала.
– Извини, что накричал на тебя. Ты этого не заслужила, – буркнул он. – Спасибо тебе за всё, что ты сделала для меня. Я никуда не поеду. Помощь мне не нужна. Уходи.
Он говорил, но не смотрел ей в глаза.
– Стас…, – она не успела сказать, что хотела.
– Мир, у меня совсем нет сил. Уходи или мне придётся тебя вытолкать за дверь.
Мира вышла из квартиры. На этот раз у неё не было ни слез, ни истерики. Она собралась и стала вся как будто монолитная. Сердце больше не рвалось на части, оно замерло. Она увидела эту грязную, тяжёлую жизнь одной семьи, каких в России сотни. Она будто бы увидела привидение. Вот ты живёшь и больше всего в жизни боишься увидеть привидение, ты думаешь, что умрёшь, если вдруг своими глазами в темноте разглядишь нечто потустороннее, а увидев, продолжаешь жить. С Мирой произошло то же самое: увидев настоящую жизнь, она не сошла с ума, не сбежала. Всё, что произошло за последние 15 минут, лишь укрепило веру в то, что она всё делает правильно, дало силы не бояться, а идти дальше, до конца исполнить то, что задумала.
Она села в машину. «Надо его как-то уговорить», – но как это сделать Мира не знала. Она набрала номер. Стас долго не брал трубку, но видимо всё-таки сжалился.
– Алло.
– Стас. Послушай и не перебивай меня. Сколько тебе осталось? Полгода? Ты уйдешь и вспоминать о тебе, будем только мы с баб Клавой. А знаешь, что будет с твоей матерью? Она через пару лет тоже умрёт. Или её убьют. Нет, сначала выселят из квартиры. Заставят подписать какие-нибудь документы, а потом выкинут на улицу. И ближайшую зиму она не переживет, – Мира не успела договорить, как Стас бросил трубку.
Она долго сидела в машине и думала. Через полчаса от него пришло сообщение: «Жди. Сейчас спустимся». Он сделал это ради неё. Ради матери.
Прошло не больше 15 минут, как Стас под руку с матерью, которая ещё плохо держала равновесие, вышел из подъезда. В руках у него был небольшой пакет и спортивная сумка. В пакете его вещи. Август в этом году был жаркий, что было ему на руку. Кроме куртки, которую они с бабой Клавой в складчину купили ему три года назад, тёплых вещей у него не было. Куртка сильно жала в плечах, но ходить в ней было ещё можно. В спортивную сумку он сложил вещи мамы, которых тоже было немного. Но о ней он всё равно думал больше, чем о себе. Поэтому скромные запасы еды, которые были в их доме, он собрал ей в дорогу. Первое время они ехали, молча, но Мирославу напрягала тишина. Она давила на неё ещё и потому, что она чувствовала вину перед Стасом.