– Что ж тебя жена-то отпустила, денег ей, стерве, мало?
Я посмотрел на неё, не сразу понимая, о чём разговор, но она ответила сама себе:
– Я бы своего никогда не отпустила бы.
– А ты замужем что ли? – изумился я.
– А то, как же! – захохотала она, показывая коронку на заднем зубе. – И ребёнок есть.
Что она делает тут? Что Юля делает тут? Почему эти женщины пришли воевать, почему они так ведут себя с нами, я не вопрошал, поняв скоро, что вот это всё, всё, что нас окружало здесь, к чему мы привыкли за полторы недели, подстёгивает страх. Жажда жить выливающаяся вот в такие формы… Кое-кто подкалывал и промедол себе… Я видел, но и это уже не поражало меня… И гашиш покуривали. Но я по-прежнему не курил даже сигарет. Мне дурман не нужен. Меня не снедал страх.
Солнце палило нещадно, удивительно, короткий бой завершился только что и сразу же появились звуки обычной жизни: жужжит толстая муха – «бомбардировщик», ударяясь в стекло, и не видит, безмозглая, что рядом открыта ставня.
Таня махнула на неё полотенцем:
– У-у, бестолковый бомбовоз, лети отсюда! – вытолкнула её в открытое окно, муха исчезла.
Только что, рядом, за соседним домом что-то рвалось по-настоящему… При наступившем относительном затишье мы пошли посмотреть, нет ли раненых… Это стало первым, что было по-настоящему душераздирающе, когда мы со стрелками нашли с нескольких десятках метров от госпиталя горящий танк, где услышали крики людей, горящего заживо экипажа…
Мы бросились к машине, подбитой в основание башни справа по ходу, башня была свёрнута набок… Но броня у люков раскалилась, и покосила их, мы не могли открыть… Только через несколько бесконечно долгих секунд крики прекратились… Подошли ещё бойцы из десантной роты, что шла в центр города и только вместе с ними мы потушили погибшую машину. Кто-то притащил кувалду. Из окрестных разрушенных домов что-ли?
– Да нет, Лёх, кувалда у танка своя… – хрипло ответил кто-то…
Мы в каком-то исступлённом отчаянии колотили по запаянным жаром люкам, кое-как открыли… Чудовищным запахом жареной плоти обдало нас и дымом… Мы отшатнулись как по команде… А потом, как одержимые, не обращая внимания на участившиеся автоматные очереди, звук которых становился всё ближе, мы кое-как достали дымящиеся чёрные тела четверых ребят…
Я видел в судебном морге сожжённые трупы. Но то были по сравнению с этими, сегодняшними, будто учебные пособия, оказывается мало тронувшие тогда меня, это Лёлька не могла заснуть в ту ночь… Я не спал в эту…