– И что же мне делать?
– Лично я собираюсь поработать, – ответила Ульрика. – Может, и тебе бы это пошло на пользу?
Ладно, по крайней мере, отвлекусь. Оставив сообщение по телефону, что выздоровел, я отправился в приход. В сентябре в этом городе начинается суматоха, как перед Рождеством. После летнего затишья улицы заполняются возбужденными студентами, сбитыми с толку поисками собственного пути и занятыми демонстрацией своей неповторимости. Повсюду появляются вихляющие велосипедисты, у которых из кармана звучит голос навигатора, двадцатилетние юнцы с рюкзаками и кожаными портфелями, в которых лежат готовые ответы на все вечные вопросы. Лишь в октябре Лунд приходит в себя, когда напряженность спадает, когда прошел обряд посвящения в студенты, а то кто-то уже укатил домой, не выдержав ностальгии по родине. В этом шарм и своеобразие жизни в университетском городе. Каждую осень его захватывают новые мечтатели и строители лучшего мира. Каждую осень, в краткие недели бабьего лета, он перерождается, словно меняя кожу. Это может нравиться или не нравиться, но до конца привыкнуть к этому невозможно.
Мои коллеги сидели в приходской кухне, их голоса доносились до холла, когда я вошел и повесил на крючок куртку.
– Поначалу я была в шоке, но если хорошенько подумать, то становится ясно, что…
– У нее всегда был бешеный темперамент.
Не услышать, о чем они говорят, было невозможно.
– У них не получилось поставить ей четкие границы. Такая девочка, как Стелла, понимает, только когда с ней твердо…
– Ульрика и Адам слишком распустили ее.
Замерев в холле, я вслушивался в их слова.
– Ясное дело, Стелла ни в чем не виновата, – сказала Моника, одна из диаконис. – Она всего лишь дитя. Подросток.
Повисла пауза. Я почувствовал, что словно парю в воздухе. Затем все продолжилось.
– Стелла ходила к детскому психиатру.
– Меня это не удивляет.
– Стелла всегда была немного не в себе. С самого детства она отличалась от других.
Снова повисла пауза. Кто-то кашлянул.
Я люблю своих коллег. Всегда мог положиться на них, ощущал их доверие и любовь. С тех пор как я поступил в приход, его деятельность претерпела значительные изменения, и многие согласились бы с тем, что в этом немалая доля моей заслуги. Я был настолько не подготовлен к тому, что они могут вот так откровенно сплетничать у меня за спиной, что все мысли как будто застыли в голове. Словно зомби, я шагнул в кухню и уселся за общий стол.