Оказывается…, я так увлеклась, что даже и не предполагала, что молюсь уже во весь голос…
Слышу – в столовой тишина…
Открываю глаза, а они все повернулись в мою сторону и с открытыми ртами пытаются понять, что я им говорю… (почти как я тогда, когда первый раз на домашку пришла).
Я же не знала, что меня так накроет.
Мне просто от неизвестности самой страшно было – вот я и спряталась – глаза зажмурила.
Раиса Ивановна всё пыталась мне знак подать, чтобы я ей не мешала, но до меня и не добраться было…
В общем – эти пациенты побоялись уйти, потому что одна тетка говорила им про суд, про адвоката, про осуждение, другая как оглашённая тарабарщину какую-то несёт с закрытыми глазами. А они же все под всякими препаратами, поэтому наверняка информация в их голове воспринималась искаженно…
Одним словом, в конце, когда Раиса Ивановна предложила им всем покаяться – они почти все согласились! Радости нашей не было конца!!!
Видя такой успех, Раиса Ивановна говорит:
– Конечно, хорошо бы было, если бы вы на служение с нами поехали, но вас вряд ли отпустят.
И тут я, как обычно – выскочка – говорю:
– Так я же врач! Я смогу договориться с медперсоналом, чтобы всех желающих отпустили под мою ответственность…
В рядах только что покаявшихся наркоманов и алкоголиков почувствовался ажиотаж, возбуждение и заинтересованная активность к посещению Церкви. Я же ещё абсолютно не знала, что это за контингент, и на что они способны…
Слава Богу – из 20 желающих с нами отпустили только 4-х.
Это я потом только осознала, какой опасности я себя подвергала, хотя всё закончилось хорошо – никто не сбежал!
В тот день я навсегда усвоила для себя, что самое настоящее счастье, это когда ты евангелизируешь, люди каются и хотят иметь дальше общение…
С того раза я стала любить не только читать Библию, но и служить наркоманам и молиться за них. Тогда я даже и предположить не могла, что вся моя жизнь плотно переплетется с этим служением… Но об этом гораздо позже.
Прошёл уже целый месяц моего обучения в библейском институте, и, несмотря на всю мою старательность во всём, у меня стали накапливаться задолженности по зачетам и стихам.
Мои перфекционные принципы трещали по швам. С каждым днём чувство вины за «недоделки и списывания во время сдачи зачетов» росло.
Особо близко никого к себе не подпускала, так как внутри всё ещё сидела в оборонительных заграждениях – обособленность, отстраненность, неразговорчивость.