– Гиви, я не могу ходить. Меня всего скрутил этот чертов радикулит! – и Монзиков жалобно посмотрел в волосатое лицо грузинского человека-горы.
– Так вот оно что!? А я-то думал, что ты просто спешишь! Не волнуйся, сейчас все будет хорошо.
В одно мгновение братья подняли Монзикова, как пушинку, и осторожно положили на заднее сиденье своего шикарного джипа. Затем они куда-то поехали. Через 15 минут Монзиков лежал на операционном столе. Над ним склонились эскулапы в белых халатах, готовые за полчаса вылечить Монзикова навсегда от этой гнуснейшей болезни. Ведь Гиви пообещал каждому по две тысячи баксов. Силы практически оставили Монзикова. Когда самый младший из братьев вез его по извилистым улицам Севастополя, Монзиков мысленно спрашивал у самого себя, от чего он умрет: от радикулита? От поноса? Или от ДТП? Дело в том, что вероятность летального исхода была столь велика от любого из перечисленных факторов, что Монзикову практически было уже все равно, когда и как он встретит свою смерть. Единственное, чего ему очень не хотелось, так это умирать в чужих семейных трусах, в чужой машине, в чужой стране.
Врачи, то же грузины, окрыленные такими денежными перспективами, начали осматривать полуживого адвоката. После двухминутного консилиума на грузинском языке, в котором принимали участие Гиви с его братьями, было принято решение – начать клизмирование, а затем ускоренный сеанс «массажатерапии». Монзиков, не знавший грузинского языка, почему-то решил, что массаж ему будет делать никто иной, как Гиви. От одной этой перспективы у адвоката рассудок помутнел, и он потерял сознание. В то же время медики засунули Монзикову в анальное отверстие катетер и начали закачивать мутную, грязно-серого цвета жидкость, в которой плавали плохо растворенные темно-серые комочки. Монзиков безнадёжно молчал. Один из медбратьев, а это были просто хорошие ребята – друзья Гиви, попросил Монзикова сказать, когда ему будет больно, чтобы они закончили ему вливать специальный раствор. Монзиков пришел в сознание, когда медики закончили вливание трех литров жидкости и подвесили новую бадью со свежим трехлитровым раствором. Увидев объем и саму жидкость, в которой плавали подозрительных размеров и цвета грязно-серые комочки, Монзиков опять потерял сознание. И только когда ему дополнительно вкачали пять с половиной литров целебного раствора, Монзиков, придя на несколько секунд в сознание, вдруг истошно заорал от дикой боли, пронизывавшей всё тело насквозь и раздиравшей нещадно изнутри. Боли в пояснице теперь он не чувствовал.