До её жилья было десять минут пешком, и она всегда выбирала самые темные, самые глухие закоулки, чтобы лишний раз насладиться редким мраком в этом гигантском, залитом искусственным светом мегаполисе.
– Здравствуй, Мор, – голос окликнул девушку у самых ступенек, ведших к двери её дома. Оторвав взгляд от тусклого тяжелого неба, она заметила мужскую фигуру, примостившуюся на кованой ограде, разделявшей входы в разные парадные. – Пришлось действовать твоими методами, – его извинения звучали крайне убедительно. – Я бы не побеспокоил тебя, но за тобой должок, а?
2.
– Я уж думала, что по-человечески начала сходить с ума, – она подошла и присела рядом на ограду, оглядывая пришельца с головы до ног. – Давно не виделись.
– Вряд ли ты упускала меня из виду, – в его голосе Мор слышала свою язвительную интонацию, и ей это совсем не нравилось. – Может, зайдём? – он кивнул на ключи, которые она вертела в руках.
– Зачем нужно было устраивать это представление на выставке? Почему ты не мог просто подойти?
– Разве я мог? Там столько твоих людей, представляешь, что бы с ними случилось?
– Это был не повод так… Так вести себя, – они поднялись по ступенькам, Мор медлила, возясь с замками. Он стоял прямо позади неё, и снова по её спине пробежал холодок. Таким, как они, и правда не стоит находиться рядом. Для всеобщей безопасности.
– Вот она, старая-добрая Мор – всегда любила указывать остальным, что и как делать, – он зашел за ней в дом, скинул ботинки, бросил потертую кожаную куртку на вешалку в виде черных оленьих рогов и, озираясь, прошел по холлу в гостиную. – Уютненько. Вижу, к таланту дизайнера ты тоже приложила свои ручонки?
– Прекрати, Бэл, пожалуйста, – не выдержала девушка, не поспевая за его широкими шагами. – Я тебя не узнаю. Ты же…
– Это людям не дано меняться, слишком короток их век, а мы с тобой – создания другие, – он без приглашения сел на диван, по-хозяйски вытянул руки вдоль его спинки. – Я не упреками пришел перекидываться. Моя б воля – мы бы не виделись еще очень долго.
Мор села напротив, едва скрыв, как у неё подкосились колени. За долгие годы, проведенные среди людей, она ассимилировалась, почти поверила, что тоже смертна. И что ей доступны человеческие слабости и привычки. Но теперь, когда Бэл сидел напротив, задрав голову к причудливой люстре, она чувствовала, как её уютный мир рушится на глазах.