Было уже темно, когда закрытая матерчатой тканью повозка с двумя лошадьми тронулась с места.
На этой повозке торговец по имени Велиус привозил по праздникам сюда в атриум для поваров заказанные продукты питания. Теперь Тиридат наказал ему доставить его с пятью больными девушками в один из главных лазаретов Рима.
Тиридат сидел рядом лежащими девушками в обозе и взволнованно наблюдал за ними.
– Рипсимэ! Ты меня слышишь?
Девушка открыла глаза и посмотрела на него.
– Ты и девушки приняли смертельный яд?
– Мы… Мы ничего не принимали, – девушка покачала головой в стороны.
– На твоих пальцах следы такого же цвета, что у вас на языках. И следы эти только на твоих пальцах. Значит, ты собственноручно давала им в рот. Это смертельный яд, я повторяю свой вопрос?
Рипсимэ слегка отвернула голову от рядом сидящего парня и ответила:
– Может быть смертельной…
– Зачем ты это сделала?… Ведь можешь погибнуть?
– Так будет лучше. Я христианка. Моя душа обвенчана с Христом, и он ждет меня на небесах.
– Ты так спешишь к нему попасть? – слегка улыбнулся Теридат.
– Я хочу попасть к нему девой…
– Понятно. И другие девушки… Тоже обвенчаны с Христом?
– Да, – выдохнула девушка.
– Не много ли жен у вашего Христа в раю будет? – теперь Теридат едва удержался от смеха.
– Там на небесах нет плотских утех. Мы будем только нашими душами друг с другом связаны. Мы будем не мужем и женой, братьями и сестрами.
– Жаль… Очень жаль?
– Что жаль? – она повернулась к своему спасателю и посмотрела ему в глаза.
– Ты могла бы осчастливить кого-нибудь из мужчин здесь, на Земле, – чуть с грустью он посмотрел на странную девушку. – Не справедливо получается. Все красивые девушки достаются этому вашему Христу.
– Я не знаю, как тебя зовут. Ты добрый парень. Сейчас все на нас смотрят волчьими глазами.
– Меня зовут Тиридат. Вас – ты имеешь виду христиан?
– Тиридат… Я слышала о тебе. Ты придворный императора и царь Армении.
– Это так. Я должен завтра вернуться на родину. Ты не ответила на мой вопрос, Рипсимэ.
– Идет травля на христиан. Нас мучают в тюрьмах, насилуют, убивают. Ты язычник. Тебе лучше понять, за что нас так ненавидят. Теперь прости. Мне сложно говорить.
– Отдохни. Мы скоро будем на месте.
Обоз вскоре начал проходить по улицам Рима. Город уже был почти пустым. Лишь рабы шныряли по кварталам, очищая улицы от дневной торговли маленьких городских базаров. Они выкрикивали друг друга, деля между собой ночную работу.