– Что случилось?
– Радиола моя что-то совсем расстроилась.
– В смысле – расстроилась?
– То работает, то молчит, как немая. Привереда, а не радиола, – взмахнула дряблой ладонью Поликарпова.
– Понятно, Мария Петровна. Сделаем, – заверил старушку мужчина.
– Вот это дело, – оживилась Поликарпова. – Завтра починить сможешь? А то нам с Оленькой как-то скучновато без нее. Вечера скоро пойдут длинные, а на кино не находишься. А, так включим ее и слушаем.
– Только вечером. Раньше не получится.
– Ну, хорошо. Вечером, так вечером. Только приди, не обмани, – потрясла пальцем старушка, одарив его скупой старческой улыбкой.
– Буду обязательно, – и он, прижав женщину за плечи, улыбнулся в ответ, пытаясь развеять ее сомнения.
На том и разошлись. Он поспешил к билетерше, которая уже засобиралась покинуть свое привычное место, в предвкушении подсчета выручки. Он даже представил, как она станет раскладывать полученную мелочь, применяя свою методику: сначала сортирует каждую копеечку по номиналу, потом отсчитывает по рублю, формируя таким образом «столбики». Потом все очень просто. Останется лишь рубли из «столбиков» посчитать. Но сначала пускай вручит ему заветный билет.
– Валюша, извини за опоздание. Что с билетами? Только не говори, что их нет, – и он уже притворно сложил ладони, смотря на билетершу умоляющим взглядом, полным надежды.
Валентина Бровко, с невозмутимым видом вытянула пустующую ленту. Жест короткий и понятный.
«Что же, придется свалять дурака», – он был уверен, что этот барьер ему по плечу, зная простецкий характер девушки. Она всегда его забавляла. И дело не только в ее внешности, хотя именно сейчас он собирался сделать акцент как раз по поводу ее внешнего вида, и начать свою игру. Ему нужно одно – чтобы она его запомнила.
Валентина распустила свои буйные локоны; ее огненная шевелюра никогда не поддавалась никаким стрижкам, ни укладкам. На ее лице, потерявшее к этому времени значительную часть веснушек, застыла тень ожидания. Она догадывалась о его последующих намерениях и потому ее легкий наклон головы, послужил как бы для него сигналом.
Время уходило и ему нужно поскорее попасть внутрь летней киноплощадки, и потому, сверкнув улыбкой, он начал заигрывать.
– Ах, Валя, Валя, Валентина, ты красива как картина, если был бы шанс…
Но его импровизированный стих оборвался жестом Валентины.